От глупости и смерти - Харлан Эллисон

Конечно, я разошлю копии готовой статьи, и за любое ваше усилие, сделанное, чтобы помочь этому проекту, буду вам бесконечно признателен. Впрочем, с тех пор, как мне стукнуло пятьдесят, слово «бесконечно» звучит не то чтобы очень многообещающе.

В любом случае благодарен, что позволили мне вторгнуться в вашу жизнь, подобно этим самым психам.

Спасибо вам, ребята.

Харлан.

–

Я думал, что получу один-два ответа от ближайших друзей. От Силверберга или Дэвида Герролда, может быть, от Эда Брайанта и Вонды Макинтайр. Но чего я не ожидал, так это стремительной приливной волны, потопа, цунами ответов от людей, которые годами не давали о себе знать, и каждый рассказывал историю невероятнее предыдущей.

Некоторые я приведу здесь. В большинстве из них названы имена жертв. В некоторых, самых ужасных, не названы: порожденные этими инцидентами истинные и действительные страдания остаются неизменными, просто рассказчики просили меня не указывать, чью именно жизнь окатили дерьмом из ведра.

И еще одно интересное попутное замечание.

Почти все без исключений письма начинаются как, скажем, ответ Айзека Азимова: «Дорогой Харлан! Вообще мои читатели – весьма достойные люди, которые практически никогда не навязываются, – и потом в каждом из посланий следует такое продолжение: – но был один фанат, который…» – а дальше рассказывается об омерзительном вторжении в частную жизнь или же о других настолько отвратительных действиях, что зубы сводит.

Как будто все писатели этого жанра разом, решив перестраховаться на случай, если фанаты, подобно последователям мадам Дефарж[166] на улицах Парижа, взбунтуются против них, предварили рассказ о своих истинных чувствах оговоркой, которая должна спасти их от гильотины. Друзья, не бойтесь: письма ваши уйдут со мной в могилу. Вероятнее всего, сразу после выхода этой статьи.

И вот перед вами эти истории, так что те, кто предполагает (как предположил Дональд Кингсбери в своем письме, написав следующее: «Наши кармы очень разные. Как говаривал Л. Рон Хаббард: “Мы создаем то, чего ожидаем”. Счастливо вам вылечить корневые каналы), что своеволие Эллисона – именно та причина, по которой он совсем одинок в своем злобном поведении, получат свидетельства, что эта чума поражает всех нас, и покладистых, и своевольных.

Вот лица демонов, с которыми мы имеем дело.

–

Не будем торопиться. Первый ответ был от ныне покойного «Джеймса Типтри-младшего» – то есть от Элис Шелдон, которая предпочитала сохранять анонимность и творить под псевдонимом, опасаясь последствий из-за своей связи с ЦРУ. Элли мне написала: «Милый Харлан, чудесная идея – собрать истории о сумасшедших фанатах! Я покопалась в собственных воспоминаниях – и ничего не нашла. Проблема в том, что я все эти годы была изолирована и в моей жизни мало что случалось, разве что однажды за моим почтовым ящиком установили трехдневную слежку, когда “Ворлдкон” проходил в Балтиморе…»

А вот письмо от Джеймса Ганна, профессора Канзасского университета в Лоренсе. Очень спокойный и приятный человек, мягкий и вежливый. «Дорогой Харлан, видимо, я не возбуждаю у фанатов тех чувств, что некоторые мои коллеги. Да, мне присылали книги и стикеры, чтобы я расписывался на них, и один… отправил мне заискивающие письма из флоридской тюрьмы и в конце концов попросил у меня тысячу долларов на юридическую защиту… Был потрясающий случай на “Ворлдконе” в Балтиморе: на вечере встречи с авторами одна девушка, проходя мимо меня, прищурилась на мой бейджик и возмущенно заявила: “Никогда о вас не слышала!” Мне только и осталось, что удивленно таращиться ей вслед».

Барри Мальцберг мог бы неделями рассказывать жуткие истории о фанатах. Но написал он вот что: «Харлан! Я думаю, это сомнительная идея – высказываться на тему “Худшие фанаты, встречавшиеся мне и моим коллегам”, – потому что это лишь воодушевит противника, расшевелит его подобно тому, как политическая катастрофа тут же вызывает еще одну. Те 95 %, которые считают, что они менее отвратительны, будут смеяться, аплодировать и наслаждаться зрелищем истинных страданий, а оставшиеся 5 % будут конспектировать».

В процессе подготовки этой рукописи к печати в первый раз за пять лет один издатель предложил исключить из текста эпизод с камнем, который оценили в семь тысяч долларов, потому что он послужил на пользу Роберту Блоху. Да, я бы мог отказаться от него, но идея этой статьи – показать реальность такой, какая она есть, а не тщательно отредактированной и приглаженной. Тем не менее, я утверждаю, что любой человек, между делом отправивший такой камень, не известив получателя о его цене, – самый настоящий псих, и может столь же непринужденно совершить нечто опасное или неприятное в следующий раз… Или не дай бог объект его обожания отвергнет подобный знак внимания! Но эта история была не самой выдающейся историей о фанатах, которую решил рассказать Роберт Блох. А написал он вот что:

–

Дорогой Харлан!

Знаешь старую поговорку: «Однажды укушенный шарахается дважды»? Ну так вот, у меня для тебя есть новая: «Трижды укушенный – ну и болван!»

Один фанат, которого я знаю тридцать лет, все приставал ко мне с просьбой сделать сборник из моих старых рассказов про Левшу Фипа. Наконец он сказал, что разберется с издательскими делами и сделает книгу сам, мне только надо выбрать истории и написать введение. Мой тогдашний агент на это согласился, и я взялся за работу. Целый год фанат не отвечал на письма, и в конце концов я поймал этого шута на конвенте и прижал к стенке. «Ой, забыл тебе сказать, – ответил он. – Я вместо этого решил издать сборник другого автора».

[Блох написал это в июне 1984-го. В 1987-м другое издательство, «Кричерз эт лардж» (Пасифика, штат Калифорния), которым управлял Джон Стэнли, выпустило первый том из предполагаемого трехтомника рассказов Блоха «Потерянные во времени и пространстве с Левшой Фипом». Стэнли – не тот человек, который упоминается в письме Блоха. Но Блох, когда я к нему по этому поводу обратился, заметил, что, если бы он захотел рассказать мне еще одну жуткую историю, он бы вспомнил, как Стэнли издавал первый том рассказов про Фипа. Очевидно, второго и третьего томов не будет.]

Другой фанат предложил выпустить новый сборник моих статей из фэнзинов в качестве сиквела к «Восьмому этапу фэндома». Поскольку он действительно серьезно занимался книгоизданием, я ничего не заподозрил и, как меня и просили, передал ему материалы, отобрав лучшие, и подготовил предисловие. В отличие от первого хмыря, этот на мои письма отвечал, но никаких действий так и не предпринял. Через полтора года я наконец сумел выцарапать у него свои материалы обратно.

Третий состоял в комитете одного конвента, на котором