Роберт Хайнлайн - Гражданин Галактики

Таможенники завертелись вокруг Кларка, точно растревоженные осы! Однако, сколько ни смотрели, ничего в багаже не нашли. Тогда дядя Том сказал:

— Инспектор! Могу я внести предложение?

— Конечно, господин сенатор!

— Племяшок мой, к великому моему стыду, поднял тут большой переполох… Чего бы вам не отвести его в сторонку — я лично заковал бы его в кандалы — и не пропустить пока остальных?

Инспектор заморгал.

— Думаю, это замечательная мысль.

— И я бы вам был ужасно благодарен, если бы вы со мной и с племянницей закончили. А то только всем мешаем.

— О, в этом нет надобности.

Инспектор закрыл мою сумку, в которую было полез, и быстро проштамповал весь наш багаж.

— Не стоит рыться в нарядах юной леди. А вот такого дошлого молодого человека не помешает обыскать с ног до головы и вдобавок посмотреть на просвет.

— Валяйте.

Мы с дядей прошли мимо еще нескольких столов — финансовый контроль, всякие там миграции, коммуникации, коммутации — и наконец вместе с багажом отправились на центрифугу, взвешиваться. На покупки не осталось ни минуты.

В довершение всех обид оказалось, что я вместе с багажом на три с лишним килограмма тяжелее нормы. Что за черт? На завтрак съела куда меньше обычного, а после даже не пила ничего: меня хоть и не тошнит в невесомости, но пить в таких условиях — то еще развлечение. Обязательно попадет куда-нибудь не туда, и — поехало…

Я уже хотела возмутиться, заявить, что весовщик слишком сильно раскрутил центрифугу, но вовремя вспомнила, что за точность наших домашних весов тоже поручиться не могу.

Дядя Том полез за бумажником.

— Сколько с нас?

— Н-ну… — замялся весовщик, — давайте вначале вас, господин сенатор, крутанем.

Дядя потянул на целых два кило меньше лимита. Весовщик пожал плечами.

— Все в порядке, господин сенатор. Тут еще двое были в минусе, так что, я полагаю, можно не обращать внимания. Если что, я дам знать суперинтенданту, но скорее всего, норму не превысим.

— Благодарю вас. Как, вы сказали, вас зовут?

— Майло. Майлс М. Майло. Ложа Стервятников, номер семьдесят четыре. Вы, может, видели нашу показательную команду на слете легионеров два года назад? Я был левым замыкающим.

— Ну как же, как же!

Они пожали друг другу руки — тем особым способом, который, как они почему-то думают, простым смертным неведом — и дядя Том сказал:

— Ну что ж, спасибо тебе, Майлс. Счастливо.

— Не за что… э-э… Том. Нет, не беспокойтесь о своем багаже, — мистер Майло нажал у себя за барьером кнопку. — Эй, на «Трайкорне»! Пошлите кого-нибудь за багажом сенатора! Да поскорее!

Мы прошли к вакуум-капсулам, чтобы ехать на посадку. Пока нам меняли сандалии с присосками на магнитные пластинки, пристегивающиеся к подошве, мне подумалось: а ведь стоило дяде Тому только захотеть воспользоваться своими правами и привилегиями, и нас бы ни на минуту нигде не задержали…

Однако путешествовать в компании «очень важной персоны» в любом случае куда как удобно. Даже если эта самая ОВП — всего лишь твой собственный дядя Том, чей живот ты в детстве немилосердно использовала в качестве батута. В наших билетах было написано просто «Первый класс», но поместили нас в то, что они называли «К.В.К.», то есть в «Каюту владельца корабля». Какая там каюта — настоящий номер-люкс! Три спальни плюс гостиная…

Потрясающе!

Но поначалу у меня не было времени восхищаться всем этим великолепием. Едва закрепив наш багаж, матросы пристегнули нас ремнями к креслам у одной из стенок гостиной. Судя по всему, эта стенка должна бы быть полом, но сейчас стояла почти вертикально — хотя притяжение на Деймосе почти не чувствуется, но все же оно есть. Тут завыла сирена, в дверь втащили Кларка и пристегнули его к третьему креслу. Братец был взъерошен, однако вид имел победный и наглый.

— А вот и наш контрабандист, — добродушно отметил дядя. — Ну как? Нашли чего?

— Было бы, что искать…

— Так я и полагал. Хоть попотеть-то заставили?

Кларк только презрительно присвистнул.

Лично я ему не поверила. Говорят, если инспекция имеет что-нибудь особенное против пассажира, обыск может стать процедурой жутко неприятной, хотя все будет точно по закону. Ничего, Кларку невредно бы «попотеть». Хотя, посмотреть на него — он там просто развлекался от души…

— Кларк, — сказала я, — зря ты лгал инспектору. Дурак ты, и шутки у тебя самые что ни на есть дурацкие.

— Не нуди, — огрызнулся этот поросенок. — Если я и везу чего такого, пускай ищут — им за это жалованье платят. А то — ишь!.. «Очемымеете»… Вот уж дурацкий вопрос! Кто же станет сам на себя заявлять?

— И все равно. Будь здесь папочка…

— Подкейн…

— Что, дядя?

— Брось ты его, ради бога, а то старт пропустишь.

— Но… Хорошо, дядя.

Давление слегка упало, последовал внезапный толчок — нас, конечно выкинуло бы из кресел, кабы не ремни, но все же тряхнуло потише, чем на пароме; на несколько секунд мы потеряли вес, а затем последовала мелкая, теперь уже не прекращающаяся тяга в том же направлении, что и сначала.

Каюта начала вращаться — медленно, почти незаметно, только голова немного закружилась.

Потихоньку-полегоньку наш вес увеличился. Минут через двадцать я уже весила столько же, сколько и дома. К этому моменту пол, который сначала был стеной, принял почти горизонтальное положение. Но не совсем.

Дело вот в чем. Первый толчок — это деймосские буксиры вывели «Трайкорн» на орбиту. Много времени это не занимает: «худышка» вроде Деймоса даже такую громадину, как «Трайкорн», притягивает слабо; проблема только в том, чтобы сдвинуть ее огромную массу с места.

Ну, а потом капитан «Трайкорна» запустил свои собственные двигатели с ускорением всего в 0,1 g. На таких кораблях во время полета двигатели работают постоянно; «Трайкорн» — не из тех посудин, что неделями и месяцами болтаются по экономичным траекториям, а пассажирам — хочешь не хочешь — приходится все это время проводить в невесомости. Он движется быстро — даже 0,1 g обеспечивает потрясающую скорость.

Но вот на комфорт для пассажиров, привыкших к большей силе тяжести, этой одной десятой не хватит. Поэтому, едва корабль лег на курс, капитан придал ему вращение вокруг продольной оси и наращивал скорость вращения до тех пор, пока центробежная сила в векторном сложении с ускорением не обеспечила нам марсианские 0,37 g — по крайней мере, в каютах первого класса.

Однако пол так и не станет строго горизонтальным, пока мы не прибудем на Землю: корабль сконструирован так, что полы станут строго горизонтальными, только когда центробежная сила и ускорение дадут в сумме 1 g, то есть земную норму.