Роберт Хайнлайн - Гражданин Галактики

В конце концов мама доставила-таки меня в городской космопорт со всеми вещами и бумагами — билетами, медсправками, опекунскими правами дяди Тома, деньгами в валютах всех трех планет, туристскими чеками, свидетельством о рождении, разрешением полиции, освобождением от пошлин и еще не помню чем. Под мышкой я тащила сверток с вещами, которые не соизволили вместиться в чемоданы; одна шляпка была у меня на голове, а другая — в руках. Все остальное уложилось в лимит буквально грамм в грамм.

(И куда только подевалась эта вторая шляпка?! Я же ее из рук не выпускала — и все-таки на борт поднялась уже без нее. О чем ни секунды не жалела.)

Прощание вышло нервным и слезливым. Провожали нас не только мама с папочкой (папочка меня крепко обнял, а я обхватила его обеими руками и даже на секунду расхотела улетать). В порт, точно снег на голову, заявились около трех десятков моих одноклассников. Двое впереди тащили большой транспарант:

Меня перецеловали столько раз, что хватило бы для приличной эпидемии, будь хоть один из нас нездоров. Поцеловали даже те мальчики, которые раньше об этом и думать не могли! Хотя в том, чтобы меня поцеловать, ничего особенного нет, если данный акт производится в условиях конфиденциальности и взаимного одобрения. Я считаю, инстинкты нужны не меньше чем разум.

В процессе прощания у меня сломался корсаж — папин подарок к поездке, — но я этого не заметила, пока не поднялась на борт парома. Наверное, и шляпку тогда же посеяла — не знаю точно. И сверток этот несчастный потеряла бы; спасибо, дядя Том взял его себе. Были еще газетчики, но это — ради дяди Тома; моя скромная персона их не интересовала. И тут вдруг оказалось, что нам надо сию же секунду мчаться на борт — паром ждать не может, он должен стартовать точно в назначенное время, хоть Деймос и движется по своей орбите гораздо медленнее, чем Фобос. Писака из «Боевого Клича» все никак не отставал от дяди — он желал знать его мнение о приближающейся Конференции Трех Планет, но дядя Том ткнул себя пальцем в кадык и просипел:

— Анхина.

И на борт мы поднялись последними — за нами сразу же задраили люк.

Вероятно, дядя Том подхватил где-то самую скоротечную ангину в мире: по дороге в порт он еще разговаривал нормально, а сразу после посадки от нее уже и следа не осталось.

Все рейсы паромов похожи друг на друга как две капли воды. Нынешний был точно таким же, как тот, когда нас возили на Фобос. Рывок, нарастающий рев двигателей; в кресло вдавливает так, что вздохнуть невозможно, тем более — пошевелиться, а затем сразу невесомость… Невесомость — вообще состояние жутко странное; нереальное какое-то. Желудок ведь не железный; даже если не тошнит, все равно приятного мало. Слава богу, меня почти не укачивает.

На Деймосе — все равно что в невесомости: у спутников Марса притяжение почти неощутимое. Здесь нас обули в сандалии с присосками, и стало полегче. На Фобосе было точно так же, однако в остальном сходства никакого. Нет, природа ни при чем. Дело в том, что Фобос, как всем известно, принадлежит Марсу, и для его посещения не нужно соблюдать никаких формальностей. А Деймос — имеет статус вольного порта под юрисдикцией Комитета Межпланетного Тройственного Союза. И знаменитый преступник, за чью голову в Марсополисе назначена награда, спокойно может пересесть здесь на любой корабль — прямо под носом у наших полицейских, а они даже пальцем его тронуть не имеют права! Прежде они обязаны проделать множество длинных, нудных процедур: протащить дело через Межпланетный Верховный Суд, который находится на Луне, то есть практически выиграть дело до ареста обвиняемого, доказав, что имеет место нарушение законов всего МТС, а не только марсианских, и уж потом просить уполномоченных Комитета арестовать осужденного. Если, конечно, он такой дурак, что до сих пор ошивается на Деймосе.

Теоретически я все это знала раньше — Деймосу было посвящено полстраницы в учебнике «Краткий курс марсианского обществоведения», глава «Экстерриториальность», — а едва мы сошли с парома, у меня образовалась уйма времени, чтобы такое положение дел оценить с практической точки зрения. Не успели мы шагу ступить, как обнаружилось, что все пассажиры заперты в зале с лицемерным «Добро пожаловать!» над дверью. Здесь нам надлежало ждать, пока нас не начнут «досматривать». Одна из стен была прозрачной, за ней была площадь, по площади сновали взад-вперед целые толпы народу, все шли куда-то по своим интересным и загадочным делам, а тут изволь сидеть на чемоданах и скучать.

Вообще-то у меня характер мирный и с человеколюбием все в порядке, но с каждой минутой я злилась все сильнее и сильнее.

Не для того, черт побери, моя родная мама все это строила, чтобы меня здесь теперь запирали, будто белую мышь в виварии!

Правда, мама только реконструировала Деймос. Строили его марсиане, использовав первый же подходящий астероид. Однако несколько миллионов лет назад космос им наскучил, они увлеченно взялись выяснять, каким бы образом объять необъятное, и маме пришлось почти все переделывать заново. Деймос к этому времени был черт знает в каком состоянии, так сказать, начать и кончить, и все, что только видно было сквозь стеклянную стену, было плодом воображения и инженерного гения моей мамы.

Злость усиливалась. Кларк слинял куда-то в угол и секретничал там с каким-то типом, я его раньше никогда не встречала. При всей своей ненависти к роду человеческому братец всюду находит знакомых — личных или заочных. Иногда кажется, что он состоит в каком-то жутко конспиративном тайном обществе. Например, никогда не приводит своих знакомых домой. Стесняется их, что ли?

Вот если скучно злиться в одиночестве, лучше Кларка компании не найти. Он, когда не занят, всегда рад присоединиться к ругани в чей-нибудь адрес. Даже объяснит, почему этот объект куда как мерзопакостнее, чем ты думаешь. Но сейчас Кларк был занят, оставался только дядя Том. Ему я и пожаловалась на несправедливость, которую над всеми нами творят. Это ж надо — свободных марсианских граждан на марсианском же спутнике держать взаперти, будто скотов бессловесных! И только потому, что в правилах на стене сказано: «Пассажиры должны ожидать досмотра в зале ожидания. Распоряжение Комитета по МТС номер такой-то».

— Тоже мне, политики! Я бы и то куда лучше все организовала!

— Точно, — серьезно согласился дядя, — только ты чуток недопонимаешь…

— Все я отлично «допонимаю»!

— Ошибаешься, детка. По твоему разумению, нет никаких причин держать тебя здесь до самой посадки и не давать тебе бегать по магазинам в свое удовольствие. Все правильно, никому в этом никакой корысти нет. Ты отлично могла бы все время радовать портовых лоточников, соря деньгами направо и налево, ошибочно полагая, что их безделушки стоят — дешевле некуда. И вот ты хаешь политиков и думаешь, что во всем разобралась.