Александр Лукьянов - Черная пешка

В одежде островитян и континенталов было, скорее, больше сходств, чем различий. Это объяснялось тем, что в прошлом веке, когда появилась швейная индустрия, с Материка проникли технологии конвейерного производства рабочей и повседневной одежды. Многие национальные традиции ушли в прошлое, некоторые компоненты одежды стали восприниматься как праздничные, традиционно-ритуальные, надеваемые, например, в торжественных случаях. Эту одежду шили на заказ в мастерских из ярких и узорчатых материй украшали великолепной вышивкой. В обычных случаях взрослые островитянки чаще всего носили просторные светлые рубашки с широкими рукавами до локтя и отложным воротником, а также темные однотонные юбки различной длины. Реже надевали платья, широкие брюки. Большинству женщин нравились эффектные совмещения оттенков красного и желтого, что весьма выгодно подчеркивало каштановые волосы и сочеталось с тёмными глазами. Мужской костюм в прохладное время, как правило, состоял из кителя и широких брюк. Мужчины предпочитали густо-синие, тёмно-фиолетовые и коричневые цвета одежды. Никаких подобий галстуков не было в помине, наружные карманы допускались только на рабочей одежде. Жарким летом мужчины носили рубашки почти такого же покроя, что и женщины и шорты до колен. Разумеется, наряды молодежи и детворы были куда разнообразнее.

Но сейчас в водовороте веселящихся горожан можно было увидеть самые фантастические цвета, покрои и фасоны.

Всеслав определил, какая сторона площади обращена к каналу, прошел туда и прислонился спиной к двери хозяйственного магазина. Сумка с закупленными вечером продуктами изрядно оттянула руку, так что пришлось поставить ее на гранитные бруски тротуара. Всеслав как раз усердно разминал затекшие пальцы, когда над головой послышался сухой треск, площадь осветилась голубыми бликами, а толпа восхищенно завизжала. В бархатной черноте неба лениво распускалась огромная хризантема синего огня. Когда ее лепестки медленно растаяли, снова застучали залпы батарей фейерверкеров. Разноцветные спирали, снопы, гирлянды проносились, проползали, застывали. Огонь дробился, множился, рассыпался. Каждый залп был неповторим и по цвету, и по форме, его встречали восторженными аплодисментами и восклицаниями. Так длилось довольно долго. Но вот настала пауза, толпа замерла в напряженном ожидании, которое было вознаграждено самым полным образом. Грохнуло сразу с трех сторон, взлетели тонкие струйки огня, на разной высоте превратились в клубочки, из которых образовался улыбающийся енот с приветственно вскинутой передней лапкой! Восторг перерос в бурный экстаз, застучали хлопушки, посыпалось крупное конфетти.

-Здорово! –объективно признал Лунин.

Площадь быстро пустела. Всеслав подхватил сумку и, рассудив, что автобуса ждать глупо, прикинул, как добраться до Белофлотской улицы самым коротким путем. Кажется, вот через эти кварталы…

Он быстро пересек парк, вышел через переулок в безлюдный проходной двор и собирался свернуть на Белофлотскую, когда услышал унылое поскребывание в темном углу.

Уборщица в одежде неопределенного цвета с зеленой руной «дзэ» на спине и рукавах тщетно пыталась поднять полную урну к мусорному ящику. Рядом на асфальте лежали метла и совок.

-Машшарахша… -пробормотала женщина.

Всеслав подхватил урну за вторую ручку, притянул к высокому ящику, опрокинул и отдал пустой жестяной цилиндр рабыне.

-Хонтику ги шар? –спросил он.

Та отпрянула: -Вы хонтиец?!

-Нет. С юга бывшей Отчизны. Иммигрант. Недавно приехал.

-Тогда вам надо знать. –быстро заговорила она на эм-до, глядя на Всеслава большими глазами, странно темневшими на худом лице, -Никогда не помогайте рабам и не жалейте их ни при каких обстоятельствах. Не запрещается, но уважать вас не будут. А против общественного мнения идти никак нельзя. Особенно среди «желтых». Все, что угодно, только не это.

-Никто ведь не видел.

-Все равно, не надо. Сейчас не заметили, так в другой раз кто-то рядом окажется.

Всеслав кивнул. Он понял, отчего поступил так… непроизвольно и неосмотрительно. Лицо женщины чем-то напоминало материнское.

-Возьмите. –он вынул деньги из кошелька и протянул уборщице . –Пожалуйста!

Та отрицательно замотала головой и даже отступила на шаг.

-Да вы что! Если у кого-то из «дзэ» обнаружат хотя бы грош…

-Тогда вот тут у меня в сумке разные продукты. И пирог тоже...

-Послушайте еще совет на будущее: если захотите угостить кого-то из наших, никогда не передавайте ничего из рук в руки. Оставьте рядом и притворитесь, что забыли. На такое здесь принято смотреть сквозь пальцы.

-Возьмите. –настойчиво повторил Всеслав. –Очень вас прошу. Из рук в руки.

-Спасибо. –тихо сказала рабыня. Она взяла сумку, прижала к груди и молча смотрела под ноги.

-Хочется пожелать чего-то доброго. –Всеслав вздохнул, -Только не знаю, чего. Но все равно - желаю. А вишневый пирог – вкусный, несмотря на то, что праздник для вас чужой…

Он повернулся и побрел мимо ряда ярко освещенных окон, за которыми слышалась танцевальная музыка.

-И тебе – всего хорошего. –едва слышно сказали сзади.

Алия Зугдадико, «дзэ» № 44-218, поднесла сумку к струящемуся у подъезда свету фонаря, заглянула внутрь. Бутылка с золотистой этикеткой и такого же цвета вином. Само собой, нести его своим может только сумасшедший. Доносчиков вроде бы нет. Но проболтаться вполне могут. Рискнуть отойти здесь подальше в тень и пригубить? Кто знает… Несколько глотков, первый раз за двенадцать лет… Заметят? Вряд ли, начальницы сегодня не будет. А если и заметят, что тогда? Отправят к ассенизаторам? Ну, так что ж, надоело все! Пробка вытаскивается легко… Боги, как замечательно… Мягкий белый батон пусть лежит, поделить на всех по возвращении в барак. Компот, колбаса, сыр, разные маринады, салат в упаковке. А вот и их прославленный пирог. Ах, какие они сентиментальные, эти островитяне, какие приверженцы добрых семейных традиций: «Ах, весенняя вишня в цвету, ах, новогодний вишневый пирог». Отломить кусочек сыра и глотнуть вина… Вкусно… Спасибо ему…

Кому? Да кто же это вообще был? «Дзэ» № 44-218 вдруг перестала жевать, съежилась и попятилась прочь из конуса фонарного света. То, что это не островитянин, она поняла сразу, еще до того, как он спросил: «Вы хонтийка?» Но что случилось потом, в тот момент, когда их глаза встретились? Ей показалось, будто произошло то, что бывает, когда из кинофильма вырезают несколько поврежденных кадров, а потом ленту снова склеивают. Фигура мужчины в курке словно дернулась: исчезла и вновь появилась на том же месте. Почти на том же. И почти тут же. В легендах островитян упоминаются морские духи, выходящие ночами из глубин. Одни – добрые, другие – злые, но все ведут себя необычно.