Многократор - Художник Её Высочества

Дальше получилось само собой. Появился некто с кинокамерой на плече и девушка с характером метнулась в ту сторону. Вильчевский увел отпаивать деморализованного Принца пивом, имея в виду в первую очередь себя. Степан оказался с искусствоведом наедине. Она, понятно, натянула поводья. Степану же не интересно. На краю света досками не заколочено. Знает он искусства нетутошные, прошвырнулся по лицу вселенскому, а контрагент его специализируется до московской кольцевой. Явно ведь будет доказывать в шумящем заблуждении, выпрыгивая из собственных зубов, что в провинции искусства нет. Явно ведь пренебрегает красноярской школой, екатеринбургской, южной.

— А вы, по-видимому, тоже художник?

Истинно так, — подтвердил. Что тут поделаешь? Платон так описывал: человек — существо без перьев, двуногое, с плоскими ногтями. У художников ещё краска под ногтями. Покажи разноцветные ногти Бумажного миникюрше — заикой станет.

«Мудрены да вырезы вырезаны, а и только в вырезу мурашу пройти.» Мурашик-он-пролаза, а кругом, как заявила Её Высочество, королевство искусства, куда ни оберни взгляд. Хоть даже на эти погребные картинки. Нужна же искусствоведу какая-то нервная разрядка? Разговор даже не об искусстве, и тем более не о живописи Принца. Пошла коса войной на камень. Что ж, Ирина Бориевна, вы сами этого захотели. Только опять же вам не повезло, потому что уважает Степан Бумажный те времена, вынянчивавшие противоположности, терпит Зенона-настика, отрицающего пустоту, Великую-то Разумную Пустоту! позволяет несерьезность «младшим софистам», извивается вместе с извивами Протагора. А родился он вообще в семье каменотеса Софроникса и повитухи Фенареты (прости, мамочка, грешного сына!). Был еще сын в той семье — Сократ, закончивший жизнь цикутой. Афиняне, приговорившие его к смерти, кстати уже поставили философу-идеалисту памятник от благодарных потомков. Обывателя мысленная окружность равна полушарию его черепа.

— «Эйдолы» вам известны, Степан…э-э..?

— Андреевич. Ну, образы. Помню я.

— Великолепно! «Эйдолы возникают между вещью и органом чувств восприятия. Предмет выделяет из себя в воздух подобие предмета, втискивающееся во влажную часть глаза.» Присутствующим картинкам втиснуться только в одно место — в баночку для анализа на глисты. Потом…

Степан дослушал, докивал болванкой. Тут как раз подтянулись Вильчевский, пованивающий дешевым пивом, повеселевший от того же пива Принц Королевского Секрета, подружка с характером и некто с кинокамерой вместо головы. Кинокамера жужжала, посреди её черного лба горело красное циклопическое око.

— Что вам можно ответить на это, Ирина Бориевна? Мы ни в чём не виноваты, но заслуживаем снисхождения. Если не разгонять по загонам, материалистов — сюда, идеалистов — туда, то, гадом буду! можно утверждать: те и другие питались одним телом. Кто печеночкой баловался, кто, по слабости, под ногтями выедал всяческие всякости. Но в спорах заострялись до зверства. Пусть лучше у меня сдохнет корова, чем у соседа будет две. Правы-то все! Поверьте уж на слово. И я прав, и наш Прынц прав, и Иван прав, хотя надрался пива не той марки после устриц.

Вильчевский изобразил кулачище, что означало: «Теперь тебе, касатик, точно придется по кумполу начингизханить.»

Модификация: если художники абсолютно всё не правы, — это означает, что они, всё-таки, правы.

— И вы правы. Природе нужно любое искусство во всех дрянных и совершенных ипостасях. Что там печку на зиму делить? Дайте-ка я тоже выпью пивка.

Алюминивую банку, способную испортить окислами любое приличное пиво, в губы, эхма, за конформизм, гори он ясным пламенем! За консенсус, слово какое-то эротическое. Вильчевский отодвинулся от бомонда, встал в позитуру и выдал на-гора с жестом. Если ты поэт, когда читаешь стихи, следует поводить рукой от плеча и выше. Художнику не обязательно. Художник банально отсекает рукой у гульфика. Поэтому Иван, паукообразно шевелил пальцами перед глазом снимающего циклопа, в настоящий момент коленопреклонённого перед истинной мощью искусства.

— Между тучами и морем тупо реет жирный пингвин, — пальцы шевелятся душераздирающе. — Третий день подряд он реет! Потому что он не знает, как спустить себя обратно.

Поклон зрителям и признался: стихи не его. Написал АМ Горкин, дорог немало думой исходивший.

Надевая на очки инородные глаза, разглядишь в себе самом миров дальних образа.

Эй, искусствоведение! Ау, искусствоведы! Ответьте — ну почему мы такие повадливые до ысскуссства? А пиво, правда, алюминевое!

И кулинария искусство. Будешь опровергать, — кулинары забьют ногами. Первая попытка превратить грациозный, картофельный салат, в ещё более грациозное не удалась. Степан понадеялся на вдохновение, в результате чего потерпел фиаско.

Вобщем-то Стёпик рассуждал правильно. Каждый день миллионы домохозяек берут одни и те жи продукты, и мешают их в произвольных комбинациях. Многие домохозяйки пытаются придумать оригинальную композицию из ингредиентов в надежде изобрести что-то неожиданно новое. Иногда получается. Например, Гранатовый браслет, получился, спору нет (разговор про эстетический вид, не про содержание). Но по большому счёту идёт стандарт и повтор. Что бы сделать настоящий прорыв, домохозяйке требуется уже талант перетекающий в гениальность.

Да, чесночные сухарики в знаменитом, Цезаре, в своё время прозвучали громко. Но теперь сухарики для салата в пакетиках можно купить в любом супермаркете покрупнее. И не только чесночные. Есть лук плюс яблоко. Есть со вкусом петрушки или укропа. С сырным вкусом или бекона. Всё, что хочешь.

Степан решил хрустяшки заменить. Замороженная клюква, желток взбитый с мягким сыром, панировочные сухари и сковорода с кипящим растительным маслом. Клюкву в яйцо, вытаскивал вилкой, прокатывал по панировочной крошке и в кипящее масло. Бросал на мгновенье, лишь бы схватилось, и тут же вынимал.

Почти оригинально. Только клюква — ягода крупная. Потому при раздавливании во рту в основном прыскала кислотой. Главная приятность заменилась другой функцией. И внешиний вид… Расплавленный сыр породил хвостики. Хвостатые кислые нехрустящие хрустяшки, фи!

Таже неудача с другими делами. Степан хотел совершить революцию и заменил картошку на отваренный корень сельдерея. Марксисткая гастрономическая идея хороша, но вот воплощение, как всегда сталинско-грузинское… Даже отваренным сельдерей имел черезчур активный вкус. Да ещё активный свежий базилик, да копчёные помидорки… Компоненты устроили на языке драку между собой.

И при добавлении огурца с яблоком, салат употребляется сразу. Они так быстро кеся-месно дряблеют, что отврат.