Леонид Панасенко - Место для журавля

Откуда взялась сила в ее тонких руках? Она чуть не сбросила меня в море.

— Джон, — тормошила меня Доротея, — Джон, поверь мне, он совсем близко.

Похоже, я хорошо ударился головой, потому что только тогда вспомнил о сыне и акушерке.

— Ого-го-го, — закричал я во всю мощь своих легких, — миссис Кэрол, отзовитесь! — но ответа не было.

Доротея тоже затихла. Тело ее дрожало от напряжения.

Вытянув шею, она вглядывалась в пустынные волны.

— Послушай, — вцепилась в мою руку жена, — его голос удаляется от нас, надо плыть за ним.

Кроме всхлипывания волн у низкого бортика нашего плотика, я ничего не слышал. Но, чтобы не волновать Доротею, я достал из воды обломок доски и стал грести в сторону, куда указывала ее дрожащая рука. Стоя на коленях, жена помогала мне.

— Быстрее, быстрее, милый, — лихорадочно шептала она, взбивая ладонями воду, — там, там наш сын!

Я греб изо всех сил, шепча про себя молитвы, которым меня научила в детстве кормилица. У бога я просил одного — чтобы он сохранил рассудок моей Доротеи. Ведь в море, кроме меня и ее, никого не было…

Рассвет Стэнли встретил как всегда на мостике. Он стоял, глубоко вдыхая чистый морской воздух.

Едва первый золотистый луч упал на воду, океан вздохнул и радостно улыбнулся свету. Тысячи веселых солнечных зайчиков заиграли на его широкой груди, разбегаясь в стороны от тяжелой громады корабля.

Стэнли любил море. Широкая, бескрайняя гладь воспринималась им как огромное живое существо.

— Его невозможно смирить или загнать в клетку, — говорил Стэнли. — Даже венец природы — человек, и тот вышел из океана. Вышел, чтобы тут же загнать себя в тесноту пещер, домов и городов. Да и не только себя. Все, к чему прикоснулась человеческая рука, попадает в вечную кабалу. Только небо и море остались свободными. Я бы поднялся в небо, но не люблю его тишины и пустоты. Остается только одно — плавать в океане. Здесь, на утлом суденышке или на стальном корабле, ты все равно чувствуешь себя частицей этой громады…

Стэнли снял фуражку. Пригладил волосы и негромко сказал свое неизменное:

— Доброе утро, Океан!

В это время сзади что-то загрохотало по палубе. Капитан оглянулся и увидел спешащего на мостик старпома.

— Извините, капитан, доктор Бидли с самого утра просил разрешить установить на корме приспособления для ловли дельфинов. Я распорядился выделить для этого матросов. Вот они и шумят.

— Правильно сделали, — сказал Стэнли и надел фуражку.

— Капитан, — вытянулся в струнку помощник, — вчера я не решился обсудить с вами некоторые аспекты нашего задания, но доктор спешит, поэтому откладывать разговор нельзя.

— Я слушаю вас, Дик.

— Вы читали что-нибудь о работах профессора Ли?

— Нет.

— Он — мой друг и уже много лет изучает дельфинов. Нет в море существа умнее и добрее их. Да что там в море — вообще на земле. И самое, на мой взгляд, странное — никто из дельфинов никогда не причинял зла людям. Заметьте, и это при том, что их ловят и уничтожают все, кому не лень. Собака в ответ на удар может укусить, кошка — поцарапать, даже тишайшая корова и та, если ее разозлить, боднет рогами. И только дельфин уже многие сотни лет добр и терпелив, как бывает добр умный старший брат.

Ли считает, что биополе дельфина спокойно проникает в наше сознание. Я плавал вместе с ними в бассейне и с первого раза ощутил какое-то дружеское отношение. Мне даже показалось, что кто-то прошептал на ухо: «Ты наш брат, ничего не бойся, мы защитим тебя от любой опасности, как уже защищали многих людей».

Лесли замолчал и посмотрел на корму, где среди моряков суетился доктор Бидли.

— А мы? — с горечью спросил он. — Хотим сделать из них живое оружие. Стою иногда на мостике и думаю — неужели мы рождены только для того, чтобы сеять страх, смерть и разрушения? И сегодня вместе со всей командой будем участвовать в новом преступлении против человечества? Ведь есть же и другие люди на земле…

— Вы предлагаете мне предать Родину?!

— Да нет же, я хочу спасти вашу честь и защитить дельфинов.

Стэнли молча шагнул к рубке и потянул на себя ручку двери.

— Еще минуту, капитан. Год назад Ли начал эксперимент, который пока держит в секрете. Он пустил в дельфинарий грудных детей.

— Что?! — остановился Стэнли.

— Да, да, грудных детей, — продолжал старпом. — И произошло чудо. Младенцы сразу же поплыли и теперь спокойно держатся в воде рядом с дельфинами. Здесь же едят и спят. Причем сон их в морской воде, как говорит профессор, глубже и спокойнее, чем на земле. Он считает, что вода защищает детей от тяжести земного свода, а мощное биополе животных снимает чувство опасности перед морем.

И это не все. Несколько месяцев назад Ли уговорил принять участие в эксперименте одну свою беременную лаборантку. Она прошла специальную подготовку, включающую в себя гипноз. Женщине удалось преодолеть страх перед водной опасностью и переключить подсознание на то, что роды будут проходить в воде.

— Да вы с ума сошли! — вскричал Стэнли. — Ребенок тут же захлебнется и утонет. После родов ребенок отключается от материнской системы жизнеобеспечения. Он начинает дышать своими легкими. Неужели ваш профессор об этом не знает?

— И тем не менее. Ребенок родился в море. Он появился на свет на глазах большой группы дельфинов. У одного из них в это же время родилось свое дитя. Надо сказать, что дельфиньи роды похожи на человеческие. Сам Ли был потрясен тем, что едва освободившись от связи с матерью, ребенок поплыл. Через несколько секунд дельфины бросились к нему и на какое-то мгновенье подняли из воды, потом снова опустили.

Профессор объяснял мне, что мозг дельфинов воспринял сигнал тревоги, когда стало не хватать кислорода. Животные помогли мальчику перевести дыхание. С того дня прошло уже два месяца. Все это время малыш почти не выходил из воды.

— Что же он ест? — недоверчиво спросил Стэнли.

— Молоко двух матерей. Своей и дельфиньей. Причем Ли делал анализ. Ребенок прекрасно переваривает молоко животного. И еще, с первого же дня малыш научился ездить на дельфине.

— Верхом? — насмешливо дернул щекой Стэнли.

— Нет, зачем же. Сработал хватательный рефлекс. Когда дельфины в очередной раз поднимали ребенка на поверхность, он ухватился за спинной плавник. И долго держался за него. Теперь это стало обычным способом передвижения. Ли потом проверил все в гидродинамической трубе. И нашел, что встречный водно-воздушный поток включил на чувствительном теле младенца тысячи микрорефлекторов, которые помогли новорожденному автоматически принять самую оптимальную позу. То есть сделали ребенка предельно обтекаемым.