Анна Богданец - Клуб любителей фантастики, 2004

Нечеловек презрительно сплюнул. Слюна маслянисто блеснула на керамитовой палубе — концентрированная кислота, без гидратов, — так крепко его завело. Во Флоте на палубу плевать — грех, да только он сам себе Флот.

Контрабандист он. Пират-одиночка.

Зонды начали возвращаться каждый в свою ячейку: ноль, ноль, ноль… Пусто. Всё верно — отсталая раса. Зачатки цивилизации есть, но до конгломерации в галактическое сообщество далеко. Не пожалуются. Идеальная поляна для сбора урожая.

— Эй! — сказал нечеловек пустой стене.

На стене рубки тут же проступило изображение — разноцветные пятна изменчивых форм. Лингом, искусственный квазиразум, отозвался. Во время скучных, без погонь и перестрелок, полетов нечеловек развлекался тем, что подбирал себе визуальный облик, руководствуясь ведомыми ему одному эстетическими критериями.

— Смирно, — негромко скомандовал он.

Изображение на стене мгновенно приобрело вид черного квадрата.

— Слушай приказ, — сказал нечеловек. — На четверти световой подходишь к планете-три. Маскируешься за сателлитом. Анализируешь всё излучение неестественного происхождения. Использовать зонды разрешаю. Обобщаешь. Планируешь способы жатвы, сортируешь по убыванию оптимума. Потом разбудишь меня. Ясно?

— Так точно, — отчеканил Лингом.

— Вольно. Да, встреченные искусственные объекты или живых существ — уничтожать!

Всё. Теперь можно и на боковую.

Журнал испытаний

темпорального редуктора

21 сентября, Земля, Мухованск

— Ну?

Изобретатель и эксперт склонились над редуктором, на чашке которого желтела округлая таблетка. Эксперт держал палец на рычажке приводящем механизм в действие.

— Что — «ну»? — огрызнулся он.

— Начинай, раз уж решил, — сказал изобретатель. — Не томи. Ты уже целую минуту так держишь…

— Не одному тебе боязно, — сказал эксперт, легонько нажимая на стержень.

Тот щелкнул и передвинулся на одно деление.

Ничего не произошло.

— Барахлит прибор, — сказал эксперт с облегчением.

— Должен работать, — возразил изобретатель. — Я сто раз всё пересчитывал…

— Смотри сам, — сказал эксперт. — Как положили мы сюда два драже, так они и лежат. Вот. Ни на миллиметр не сдвинулись.

— Может, ты неправильно нажимаешь… там небольшой люфт… Дай, я сам попробую.

— Прошу, — сказал эксперт.

Он оторвался от стола, поерзал, поудобнее устраиваясь в кресле. Весь его вид говорил о неверии в успех эксперимента.

Изобретатель осторожно потрогал рычажок.

— Так и есть, люфт, — сказал он. — Надо сильнее нажимать. Вот так…

Рычажок щелкнул и передвинулся на одно деление.

Ничего.

— Ни-че-го, — раздельно произнес эксперт. — Я же говорил.

— Ч-черт! — ругнулся изобретатель. — Должно работать!

Эксперт обидно хмыкнул.

— Может, масса для перемещения велика? — предположил изобретатель. — Четыре по сто миллиграмм… почти полграмма! Может, попробуем с одного драже начать?

Он сложил пальцы щепоткой и осторожно снял с чашечки машины все четыре горошины. Одна выскользнула из пальцев и, кратко стукнув о стол, скакнула куда-то в угол, точно прыткое желтое насекомое.

Эксперт глянул на часы.

— Извини, — сказал он. — Некогда мне. Рабочий день заканчивается, а еще надо кое-какие бумаги подписать. Давай так — ты дома разберись, где неисправность, а завтра… нет, завтра суббота — в понедельник приходи. Если будет с чем.

«В чём я сильно сомневаюсь», — мысленно добавил он.

Основы теории

одноклеточных автоматов

22 сентября, орбита Земли,

межзвездный шлюп

Нечеловек не был злым по природе (по крайней мере, сам он так считал), но всегда раздражался, когда его вырывали из транса, и дурное расположение духа сказывалось, конечно, на его работе. Чистоплюи называли ее геноцидом; он же предпочитал более нейтральный термин — «прореживание». Было в этом слове нечто сельское, пасторальное. И по сути вернее — он ведь не уничтожал ради уничтожения (ну, за исключением случаев, когда был сильно не в духе), а просто-напросто собирал урожай. Не его вина, что Вселенная так устроена: всякому полезному плоду суждено быть снятым. Опять же, он всегда брал только половину, оставляя на развод. Лучшую половину, да, но это оттого, что он категорически не приемлет второго сорта. Кстати, именно поэтому самый высокий индекс клиентского доверия среди торговцев энтелехией — у него. Так что в его ремесле нет ничего, что заслуживало бы холодного колючего слова «геноцид». Оно несправедливо и обидно.

Итак, обычно он был после транса раздражен, но сегодня рапорт, представленный Лингомом, быстро вернул ему хорошее настроение. Он пересмотрел отчет несколько раз, не смея поверить в столь редкостную удачу. Ошибки не было. В психопараметрах разумных обитателей планеты отчетливо присутствовала ОА-функция. А это значит, что на сей раз жатва будет необременительной, безопасной и весьма обильной. Одноклеточные автоматы сделают все самостоятельно: ему, не-человеку, останется лишь поплотнее упаковать урожай.

«Я богат!» — подумал нечеловек.

Теория одноклеточных автоматов проста и укладывается в пару абзацев.

Разлитое в мироздании ВСОС (Вселенское Стремление Осуществиться, на энергии которого работают, например, все тральфамадорские устройства) воплощается в самые причудливые формы. В существах разумных оно обычно принимает вид неодолимой тяги к самовыражению и самоутверждению. Диапазоны последних широки (иные исследователи полагают их бесконечными), но в спектре самоутверждения есть тонкая черная полоса — ОА, и горе расе, которая позволит перечеркнуть ею свой путь.

Простой одноклеточный автомат самоутверждается делением — это аксиома. Вначале он проводит воображаемую линию, делящую его соплеменников пополам. Критерии могут быть любыми — цвет глаз, волос, пол, форма конечностей, политические или эстетические предпочтения — важна лишь четкость границы, делящей множество родственных существ на достойных уважения или презрения. Излишне упоминать, что сам автомат всегда оказывается в первом подмножестве. Это тоже аксиома. Затем он проводит ось — перпендикулярно первой, — снова рассекающую собратьев по некоему признаку, сущность которого не имеет значения. Важно лишь, что сам автомат вновь попадает в область оптимума. (Тут среди членов ученого совета возникли разногласия: становится ли оптимальной зоной та, в которую попадает автомат, или последний всегда, с абсолютной вероятностью оказывается в благоприятной зоне? В ходе дискуссии имели место факты членовредительства.) Затем он половинит окружающее пространство еще дважды, делит его на четыре квадранта, сам безошибочно оставаясь в валидной части. В результате получается квадрат с одноклеточным автоматом в центре, вновь подвергающийся вышеописанной процедуре — и так до тех пор, пока не останется ячейка, включающая в себя один-единственный объект, имеющий (с его, объекта, точки зрения) право на любые действия по отношению к очутившимся вовне. В терминах ОА-теории — Идеальный Итог.