Анна Богданец - Клуб любителей фантастики, 2004

— Привет, — тихо сказала она, усаживаясь. — А ты не дерешься?

Вопрос показался мне таким глупым, что я рассмеялся. И она засмеялась вместе со мной. Казалось, легкие серебряные шарики покатились по парте, спрыгнули на пол и, отскакивая от стен класса, вылетали в распахнутые окна.

— Строгичев! Савочкина! — одернула нас учительница. Мы виновато потупились, но продолжали тихонько фыркать. И только в эту минуту я понял, что не только Наташа стала маленькой, но и я тоже. Я больше не был почтенным пенсионером, дожидающимся внуков на каникулы. За старой школьной партой сидел шестиклассник Сашка Строгичев. Не гений и не дурак, обычный мальчишка, уже влюбленный по уши в свою соседку по парте.

Все еще пытаясь осознать случившееся, я вытащил из портфеля блокнот. Тот самый блокнот в тисненом кожаном переплете, с прикрепленной сбоку тоненькой золотистой ручкой. Но что-то неуловимо изменилось в нем. Я открыл блокнот. С гладкой страницы, лоснящейся белым блеском, на меня смотрела смешная рожица с высунутым языком.

— Значит, сам? — прошептал кто-то, рожица подмигнула мне и… пропала. Белые глянцевые страницы блокнота посерели, золотистая ручка потускнела, тисненый кожаный переплет покоробился и выцвел. Да и никакая это не кожа, обычный дешевый заменитель… Передо мной лежал самый обыкновенный блокнот — из канцелярского отдела местного магазина.

— А ты где живешь? — спросила Наташка, подталкивая меня локтем.

Да, я снова стал шестиклассником. Вернулся в собственное детство. Правда, в том детстве, которое я помнил, не было Наташки, она появилась позже, уже в институте. Но это не так важно. Даже хорошо, что она здесь, рядом.

Я начал быстро забывать прожитую жизнь, словно и не было нескольких десятков лет, прошедших с тех пор, как мне подарили блокнот. Больше всего это было похоже на сон, который приснился во время какой-нибудь простуды, когда кормят лекарствами, заворачивают шею теплым платком и заставляют лежать в постели. Но это не был сон. Шестиклассникам не снятся такие сны.

Я решил записать то, что со мной случилось. Всю жизнь, которую я прожил и которая тускнела в моей памяти, как страницы дешевого блокнота. Правда, я никогда не умел писать сочинений, но попробую.

Проблема в том, что память исчезает с каждым часом, не то что днем. Но я стараюсь записать все, что еще не забыл. Вот и сейчас я пишу.

Только что позвонила Наташка и сказала, что в парке появился новый аттракцион. Она так восторженно взвизгивала, что я немедленно захотел посмотреть на это чудо. Мы договорились встретиться у входа в парк через полчаса и пробыть там до позднего вечера. Да, я знаю, что за эти несколько часов могу позабыть все то, что еще помню из моей взрослой жизни, но Наташка так хочет покататься на этих электрических машинках, а папа обещал дать мне денег даже на мороженое… Кроме того, ведь вся эта история уже прошла, значит, она никуда не денется. Ведь правда?

Рисунки Виктора ДУНЬКО

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 4 2004

Юрий Нестеров

О ПОЛЬЗЕ

ПОЛИВИТАМИНОВ

Прошу вас слушать меня внимательно. Мне придется опровергнуть несколько общепринятых представлений.

Противоположности сходятся

21 сентября, Земля, Мухованск

— Вот…

Изобретатель — нескладный, худой и длинный — походил на циркуль, тогда как эксперт мухованского отделения патентного ведомства — низенький лысый толстяк по другую сторону лакированной столешницы — напоминал уютно устроившийся в глубоком кожаном кресле мячик.

Проделав ряд абсолютно лишних движений, свидетельствующих, скорее, о волнении, чем о рассеянности, изобретатель водрузил на стол пластиковый пакет с надписью «Сеть супермаркетов Absit» на мятом боку и принялся извлекать из него картонную коробку.

Та никак не желала извлекаться, норовя уцепиться углами за тонкий пластик. Изобретатель чертыхнулся. Эксперт наблюдал за ним со снисходительным вниманием.

Они были давними знакомыми и ритуал своих встреч затвердили до мелочей: от приветственного «Вот…» одного — до прощального «Всего доброго!» второго; этакая своеобразная игра, не имевшая никакого общественно полезного результата, поскольку еще ни один прожект изобретателя не отправился отсюда в плаванье вверх по инстанциям. Похожий на мячик эксперт оставался неколебим, как бетонная плотина.

Нет-нет, он не был ретроградом, как может счесть торопливый читатель, и при случае не отказался бы помочь с оформлением заявки, но всякий раз дело стопорилось тем, что очередное предложение вновь либо не имело никакой практической ценности, либо оказывалось слишком дерзким, чтобы рассчитывать на благосклонность специалистов.

«Это скорее фокус, чем изобретение, — говаривал обычно эксперт. — А фокусы, согласно закону, не обладают патентоспособностью».

Словом, оба играли, причем не без удовольствия: для эксперта их беседы были чем-то вроде интермедий в отлаженном, но нудноватом спектакле жизни, ну а изобретатель, похоже, воспринимал каждый отказ как сигнал того, что дело сделано и настала пора браться за новую безумную идею. Всяк знает, что для натуры, полной замыслов (не планов, с теми всё несколько иначе), нет наказания горше, чем корпеть над деталями. Конечно, изобретателя можно упрекнуть в некоторой инфантильности… но не всем же быть прагматиками, верно?

Тем более что с количеством последних и так вроде нет проблем.

Наконец изобретатель сломил сопротивление коробки, снял картонную крышку, и взгляду эксперта предстал диковинный предмет размерами с небольшие настольные часы — мерцающая конструкция из причудливого сочетания металлических, костяных и, судя по блеску, хрустальных деталек. В ее центре находился круглый вогнутый диск, похожий на чашку аптекарских весов, а сбоку торчал маленький белый рычажок. Определить форму и предположить назначение прочих деталей издали было затруднительно, и эксперт подался вперед.

— Слоновая кость? — удивился он, касаясь мизинцем изогнутого бело-желтого стерженька.

— Она самая, — подтвердил изобретатель. — Еле-еле достал…

Наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, эксперт внимательно разглядывал макет.

— Не макет, а действующая модель, — уточнил изобретатель. Ход мыслей оппонента он знал наизусть.