Айзек Азимов - Немезида (пер. Ю.Соколов)

Других планет у Немезиды не было.

Ротор подлетал все ближе, Мегас, становился все виднее – и ситуация вновь изменилась.

Новость Питту сообщила Эугения Инсигна. На одном из снимков после компьютерной обработки обнаружили некий объект, после чего фотографию немедленно доставили Инсигне как главному астроному. И она в смятении явилась к Питту, в его комиссарский кабинет.

– У Мегаса есть спутник, – произнесла она, стараясь сдержать волнение. Голос ее дрожал.

Питт приподнял брови.

– Неужели это такая неожиданность? В Солнечной системе у газовых гигантов их бывает до двадцати.

– Конечно, Янус, но это не просто спутник. Он очень большой.

Питт сохранял невозмутимость.

– У Юпитера таких четыре.

– Я хочу сказать, что он действительно большой – и масса, и размер почти как у Земли.

– Да? Интересно.

– Более чем интересно, Янус. Если бы этот спутник обращался вокруг Немезиды, приливные факторы давно заставили бы его повернуться к звезде одной стороной и он сделался бы непригодным для жизни. Но в данном случае одна его сторона обращена к куда более прохладному Мегасу. Далее, плоскость орбиты спутника образует большой угол с плоскостью экватора Мегаса. Это значит, что Мегас виден только из одного полушария спутника; период его вращения с севера на юг составляет примерно один день. От восхода до заката Немезиды на небе спутника тоже один день. В одном полушарии день и ночь длятся по двенадцать часов. В другом все происходит примерно так же, только днем часто случаются затмения – полчаса, не более, – сопровождаемые легким похолоданием. В этом полушарии в ночные часы светлее – отраженный Мегасом свет рассеивает тьму.

– У этого спутника такое интересное небо – просто находка для астронома.

– Янус, это не просто астрономическая «конфетка». Не исключено, что температура на спутнике равномерна и приемлема для человека. Значит, он может оказаться пригодным для жизни.

Питт улыбнулся.

– Становится еще интереснее, но все-таки его свет непривычен для нас.

Инсигна кивнула.

– Верно, солнце этой планеты покажется нам багровым, а небо темным, там нет коротковолнового излучения, которое рассеивается атмосферой. И я думаю, ландшафт должен выглядеть там красноватым.

– Поскольку ты давала имя Немезиде, а кто-то из твоих людей Мегасу, на сей раз я воспользуюсь правом первооткрывателя. Назовем этот спутник «Эритро». Если не ошибаюсь, слово это греческое и означает «красный».

Какое-то время после этого новости оставались хорошими. Систему Мегас – Эритро окружал пояс астероидов. Маленькие планетки могли оказаться источником сырья для создания новых поселений.

Когда они еще ближе подошли к Эритро, обнаружились новые признаки ее пригодности для жизни. На Эритро оказались даже моря, которые по предварительным оценкам облачного покрова в инфракрасном и видимом свете были мельче земных. По-настоящему высоких гор на суше было немного.

Проанализировав все данные, Инсигна сделала заключение: климат планеты пригоден для человека.

Когда атмосферу Эритро можно было уже изучать точными спектроскопами, Инсигна с уверенностью сказала Питту:

– Атмосфера Эритро чуть-чуть плотнее, чем на Земле, и содержит шестнадцать процентов свободного кислорода, пять процентов аргона, остальное – азот. Возможна примесь двуокиси углерода, только мы ее пока не обнаружили. Главное – там можно дышать.

– Звучит все лучше и лучше, – обрадовался Питт, – разве могла ты предположить такую возможность, когда обнаружила Немезиду?

– Это может обрадовать разве что биологов, а вот население Ротора – едва ли. При таком количестве кислорода в атмосфере возможно существование жизни.

– Жизни? – задумчиво повторил Питт.

– Жизни, – злорадно подтвердила Инсигна. – А там, где есть жизнь, могут оказаться и разум, и цивилизация.

Для Питта начались кошмарные дни. Теперь ему уже виделись не только полчища землян, преследующие по пятам его Ротор; к давним опасениям добавились новые, более сильные. Что если Ротор вторгнется в пределы владений какой-нибудь древней и могущественной цивилизации, а та, сама того не замечая, возьмет и прихлопнет Ротор, как назойливого комара?

Но они продолжали приближаться к Немезиде, и однажды Питт с тревогой спросил у Инсигны:

– Так, значит, наличие кислорода и в самом деле может быть признаком существования жизни?

– Янус, это неизбежно следует из законов термодинамики. В атмосфере, похожей на земную – а насколько мы можем судить, Эритро во всем подобна Земле, – свободный кислород не может существовать, это столь же неопровержимо, как и то, что камни не могут висеть в воздухе. В атмосфере кислород непременно будет самопроизвольно соединяться с другими элементами, выделяя при этом энергию. Присутствовать в атмосфере свободный кислород может лишь тогда, когда в ней происходит какой-то процесс, обеспечивающий непрерывное выделение кислорода и поглощающий энергию.

– Эугения, я это все понимаю – но неужели таким процессом может быть только жизнь?

– Дело в том, что кроме фотосинтеза в зеленых растениях природа не придумала другого способа превращения энергии в свободный кислород.

– Ты говоришь, природа не придумала – но ведь это в Солнечной системе не придумала. А мы возле другой звезды, тут иная планета, совершенно другие условия. Законы термодинамики, конечно, неизменны – а вдруг здесь кислород выделяется в результате неизвестного в Солнечной системе химического процесса, происходящего с выделением кислорода?

– Если ты любитель пари, я бы не советовала тебе ставить на это, – ответила Инсигна.

Нужны были доказательства, и Питту оставалось только ждать.

Сначала обнаружили, что магнитные поля Немезиды и Мегаса крайне слабы. Особого восторга открытие не вызвало, об этом многие уже догадывались, ведь и звезда, и планета вращались очень медленно. Магнитное поле Эритро, совершившей один оборот вокруг собственной оси за двадцать три часа шестнадцать минут и за то же время обегавшей один раз вокруг Мегаса, по интенсивности оказалось эквивалентно земному.

Инсигна выглядела довольной.

– Планета защищена от космического излучения, к тому же звездный ветер от Немезиды должен быть куда слабее солнечного. Это хорошо, значит, признаки жизни на Эритро мы сумеем обнаружить издалека. Технологической цивилизации, разумеется.

– Каким это образом? – поинтересовался Питт.

– Можно не сомневаться, что высокого уровня технологии невозможно достигнуть, не используя радиоволнового излучения, распространяющегося во все стороны от Эритро. А поскольку искусственный компонент легко выделить из естественного хаоса радиоволн, излучаемых ею, планета обладает не слишком сильным магнитным полем.