Александр Громовский - Феникс

"Она всем нравится, - сказал бородач, криво, с ленцой, ухмыляясь. Только не обольщайся на ее счет. Непостоянна. Сегодня у ней одно на уме, завтра - другое, а послезавтра вообще несусветное что-нибудь выкинет. К тому же, она совершенно не разбирается в людях".

"Откуда вы это знаете?" - В голосе Георга прозвучала обида и вызов за эту явно двусмысленную характеристику. "Ну, мне ли не знать своей жены...", - он налил себе в рюмку коньяку, смачно выпил и потянулся к закуске. Под тонкой тканью рукава его дорогого костюма перекатился напряженный бицепс.

Так... только этого мне не хватало, подумал Георг, холодея. Дрянь, провокаторша... На кой ляд она притащила меня сюда?!

Он не стал прятать глаза и прямо посмотрел в пьяное лицо ЕЕ мужа ("Если бы ты знал, какой он гад!") и сказал спокойным голосом: "Это у вас мода такая - знакомить любовника с мужем?" - "Как тебе сказать... давно устоявшийся модус вивенди, - ответил тот, вкусно закусывая. - Заметь, я веду себя цивилизованно..."

Он говорил это в небрежно-ленивой манере, с улыбочкой, которая создавала впечатление, что он либо презирает вас, либо просто высмеивает. Губы его лоснились от жира. Георг представил, как эти пухлые красные губы целуют Ингу, и его замутило.

- Что-то я не расслышал твоего имени... - сказал муж Инги, возвысив голос.

- Мы с вами уже на ты?

- А разве нет, о названный брат мой по общей постели?

Грузным корпусом он вторгся в личное пространство Георга и выжидательно приподнял бровь. От него пахнуло, кроме спиртного, дорогим одеколоном и натуральной кожей с легким запахом креозота, хотя ничего кожаного на нем не было, кроме начищенных до блеска черных туфель.

Георг хотел было послать непрошеного собеседника куда подальше, чтобы он там поучился вежливости. Но, во-первых, у бородача довольно нагло оттопыривался борт пиджака, что свидетельствовало о наличии у него в перепревшей подмышечной кобуре "Тульского Токарева". ТОГО САМОГО! А во-вторых, как ни крути, а Георг крепко перед ним виноват. Каким бы плохим ни был бородач, но он - законный муж Инги. Стало быть, имеет право на сатисфакцию, хотя бы в виде ответов на свои вопросы. Георг сквозь зубы буркнул свое имя.

- А позвольте полюбопытствовать, о Вашей национальной принадлежности? подчеркнул бородач и машинально вытер нос жестом известного лидера известной в России партии и помахал из стороны в сторону указательным пальцем у себя перед глазами, будто разгоняя чертиков. Несомненно, у него была легкая форма синдрома Туретта.

Конечно, подумал Георг, теперь это самый важный вопрос, вопрос жизни и смерти.

- По отцу и по паспорту я - русский, а по матери - болгарин, - ответил Георг, вынужденный пуститься в объяснения. - Славянин в общем, но себя считаю русским.

- Каким же ветром вас занесло в мою Прибалтику?

- Сюда приехал... как бы это сказать... в поисках европейской свободы. Мода такая была в семидесятых - жить в Прибалтике. Почти что заграница! Так и прожил здесь двадцать с лишним лет...

- Неплохо бы вам сейчас завести моду - жить в России... - сказал муж Инги, доставая из кармана пачку сигарет "Винстон". - А почему такое странное имя для русского - Георг?

- Вовсе не странное. Европейский вариант имени Георгий. Здешние друзья так стали меня звать, вот и привык...

- Я неплохо разбираюсь в психологии своих соотечественников. - Одним резким движением он выбил сигарету из синего цвета пачки. - Друзья здесь ни причем. Пытались мимикрировать?..

Бородач прикуривал, ехидно улыбаясь этой своей гаденькой улыбочкой.

- А может, вы русский шпион? Из России?..

- Ну, знаете ли... - прыснул невеселым смешком Георг. - Я ведь не спрашиваю вас, что делает почти стопроцентный литавец в обществе "этих проклятых русских оккупантов".

- "Почти", - с сарказмом повторил бородач. - Вы, я вижу, обо мне хорошо осведомлены.

Георг прикусил язык. Вот такие мелкие проколы с головой выдают ваш круг общения и темы разговоров. Так опытный разведчик собирает информацию о противнике.

Муж Инги глубоко затянулся сигаретой и продолжил разговор, неожиданно перейдя на официальный тон, к которому, очевидно, имел привычку, отчего любопытство его приобрело казенный оттенок, а беседа стала больше походить на допрос.

- Стало быть, Георг... Помню, помню такое имя... А фамилия ваша, случайно, не Колосов?

- Так точно, - почему-то по-армейски ответил Георг, чувствуя себя подследственным, и задал наивный вопрос подследственного: - А откуда вы знаете?

- Мы внимательно читаем прессу, - ответил бородач и не стал уточнять, кто такие "мы". - Ведь это ваша статейка была напечатана в газете "Комсомолец Прибалтики" за 89-й, кажется, год. Вы там призывали снести памятник вождю мирового пролетариата в Каузинасе и на освободившееся место водрузить статую Сальвадору Дали - якобы основателю сюрреализма.

- Почему "якобы", он действительно...

- Да хрен с ним... статейка-то ваша или нет?

- Ну, моя... - ответил Георг, упрямо наклоняя голову.

- Молодец. Смелый парень, - сказал бородач, съезжая с официальной колеи, но подтекст остался не ясен: то ли он одобряет, то ли порицает.

Георг решился, наконец, спросить бывшего кагэбешника, с какой целью он ворошит угасшие уголья, какого рожна ему, бородачу, надо... но вдруг расфокусировал взгляд и через голову этого надоедливого типа и через открытую дверь в смежную комнату увидел там стоящий у стены гроб, обтянутый черной материей с белыми рюшками. У них, оказывается, похороны, подумал Георг, а я... Я тут, как пятое колесо в телеге...

Но поведение гостей вовсе не напоминало поведения людей, пекущихся об уважении к памяти покойного. Сквозь туман сигаретного дыма слышались чивиканье поцелуев, которым предавалась джинсовая пара. В противоположном углу гостиной кто-то ржал, как ишак: "и-а-иа-ха-ха-ха!" Тренькала гитара. Человек с лошадиным лицом и соответствующими зубами играл и очень плохим голосом пел что-то - то ли из раннего Розенбаума, то ли из позднего Галича. "А может, хозяйка чудит, - предположил Георг, - спит в этом гробу, как Сара Бернар..."

Из комнаты с гробом доносились весьма двусмысленные звуки: прерывистое дыхание, громкий шепот, возня какая-то. "Ну, скоро ты?.." - спросил женский голос недовольным тоном. В ответ раздалось уханье, похожее на совиное.

- Может быть, вас интересует один вопрос? - произнес Ланард на ухо Георгу так, что тот от неожиданности вздрогнул.

- К-какой вопрос?

- Зачем я копаюсь в старом, никому уже не нужном дерьме, вроде памятника Ленину?..

- Ну так зачем же вы копаетесь? - раздраженно спросил Георг.

- Тогда, в 89-м, в Москве, вами всерьез заинтересовались, я имею в виду КГБ СССР. Ваше предложение наделало много шуму, подняло волну читательских откликов самого противоречивого толка. Стоило вам только шевельнуть пальцем, и вы могли бы возглавить общественное движение. Но вы вякнули и замолчали. Однако на Старой площади переполошились. Ведь вы замахнулись на их самое святое... Они ведь там не знали, что вы просто балабол. Они там все принимали всерьез, потому что глупей их надо было еще поискать на улице... Ретрограды из ЦК КПСС до судорог боялись всех вдруг оттаявших диссидентов, всех этих немытых писателей, припадочных художников, обкуренных музыкантов, а пуще всего - певцов... Ну так вот. В наше управление на вас пришла ориентировка, а мне поручили это дело разрабатывать.