Александр Громовский - Феникс

ДОМ

Что за странный дом,

Что за люди в нем....

Образа и те перекошены...

В. Высоцкий

1

Дом находился в глубине обширного двора, обнесенного старинной оградой - снизу каменной, сверху чугунной. Внутри, вдоль ограды, высились деревья, и никакие-нибудь там дурные тополя, а благородные липы. Особняк в два этажа по виду был старинным, дореволюционной постройки, с фальшивыми колоннами по фасаду. За свою долгую жизнь этот дом тоже видывал многое. В советскую эпоху кому-то показалось, что высокие полуовальные сверху окна слишком велики. Проемы заложили кирпичом и вставили рамы по тогдашнему стандарту, от чего казалось, будто дом близоруко прищуривается.

За темными стеклами колебались огни свечей.

Они взошли на низкое скрипучее крыльцо, на котором некогда, быть может, топтался какой-нибудь титулярный советник, не решаясь тронуть бронзовую ручку дверного молотка. Ручка позеленела от времени, "это уже был труп ручки, но когда-то она несомненно щегольски блестела на солнце, радуясь жизни". Вещи, как люди, стареют и умирают.

Инга толкнула незапертую дверь. Коридор. Тьма египетская. Потом блуждающие огни приплыли из глубины дома. Кто-то нес подсвечник с тремя горящими свечами. "Ах, Инга! Как я рада!.. - чмок, чмок. - А я вас еще в окно увидела..." - "Марго, это - Георг, он художник... Маргарита Евграфовна, моя подруга..." - "Очень рад встрече..." - "Для меня большая честь, принять человека художественного дарования! Не смущайтесь... Однако пойдемте же... Я приношу свои извинения за темноту. Представьте, у нас отключилась электроэнергия. Я звоню в электрическую компанию и предъявляю им претензии, а они отвечают - война. Я говорю им: меня не касается - война там у вас или мир. Я исправно плачу по счетам, извольте и вы выполнять свои обязательства. Скажите, я не права?" - "Безусловно, вы правы, мадам, это неслыханное безобразие". - "Вы очень милы, ну пойдемте же, я вас представлю гостям..." "Ни в коем случае! Не люблю китайских церемоний, желаю оставаться инкогнито...". - "Ну, как знаете, прошу..."

И они двинулись по темному коридору в круге неверного света. Под руки, расставленные на всякий случай, все время лезли чьи-то плащи, висевшие на вешалках вдоль стены, под ногами иногда звякали пустые бутылки. Георг наступил на что-то мягкое, показавшееся крысой, гадливо отдернул ногу и чуть не упал. Однако в метущемся пламени свечей он успел разглядеть, что это был всего лишь домашний шлепанец. Георга поддержали и направили в ту сторону, откуда пахло спиртным, пряным дымком американских сигарет и слышалась русская речь.

Георга за руки ввели в комнаты. Наконец-то можно было расслабиться и не беспокоиться за свой лоб или получить травму ноги. В разных местах большой гостиной стояли антикварные канделябры с зажженными свечами. Отблески живого огня придавали лицам собравшихся здесь людей некую волнующую, магическую недосказанность. Публика была самая разношерстная. Мужчины в добротных костюмах от местных именитых портных. Дамы полусвета в туалетах, весьма приятных для глаз, сияли бриллиантами и красотой. И тут же находилась парочка не разбери какого пола в джинсово-металлическом прикиде панков.

Большинство расположились на диванах или в креслах, и еще какие-то странного вида типы обезьяньей походкой слонялись по углам. Богема, не богема... или нувориши? Черт его знает, что их связывает вместе? Все перемешалось в этом собрании, безусловно претендующим называться благородным. Прямо-таки салон Анны Шерер, не иначе. Эта Марго с любовью изображала некую grande precieuse - хозяйку светского салона, как говорят французы, "царящую в золоченой гостиной и блеском ума чарующую поэтов, вельмож, паломников".

У дальней стены гостиной стоял большой раздвижной стол с расположенными вокруг него стульями с высокими спинками. На столе красовалась разнообразная закуска и выпивка, наверняка привезенная контрабандой из России. За столом сидела только одна персона - женщина солидных габаритов. Волосы ее, крашенные перекисью водорода, были коротко острижены и мелко завиты. С энтузиазмом людей, любящих хорошо поесть, она поглощала разнообразную снедь, хищно поблескивая золотой фиксой. Другие люди, как уже было сказано, предпочитали более комфортные, интимные места, чему способствовало наличие возле диванов одного, а иногда и двух журнальных столиков, которые могли использоваться, и использовались как трапезные. Кстати о еде, в столь неопределенный час суток, даже Остап Бендер, наверное, не смог бы определить - поздний ли это ужин или ранний завтрак.

Невольно оказавшись в центре внимания, Георг ощутил себя человеком, пришедшим в баню, у которой раздевалка - через дорогу. По своей природной нелюбви к обязательной, шумной и фальшиво-любезной процедуре представления новичка хозяевам квартиры и гостям, он мечтал сейчас только об одном скользнуть на диванный уголок в наиболее темной части гостиной. Вот хотя бы туда, где на мощной тумбе, закрытый вышитой скатеркой, покоился огромный допотопный телевизор. На его плоской крыше, игнорируя светскую суетню, дремал жирный черный котяра, свесившийся хвост делил мертвый экран пополам.

Гость с облегчением вздохнул, когда Инга сказала:

- Мы посплетничаем с Марго, так что я оставлю тебя минут на десять, а ты посиди пока...

- Да, располагайтесь, голубчик, где вам будет удобно, - хозяйским жестом Марго обвела комнату рукой.

Георг устремился к выбранному месту, ступая по мягкому ковру. Тут он на секунду замешкался, решая вопрос: снимают здесь обувь или нет? Но, увидев, что все сидят в обуви по европейскому обычаю, быстро пошел к выбранному месту, слегка пригибаясь, как будто пробирался по рядам в полутемном зале кинематографа. К счастью, никто не обратил на него внимания, за исключением субъекта, что оказался рядом. Это был крепкого сложения, некогда красивый мужчина неопределенных лет, со светлыми волосами, которые слегка курчавились возле шеи - признак физической силы. У него были холодные, нордические глаза, крепкий подбородок, но довольно вялый рот, словно перезрелая малина. Прибалтийская бородка с пшеничными усами, несомненно предмет его особой гордости, обрамляла неестественно красные губы.

На лице бородача была написана тайна, может быть даже государственная. Бывают, знаете ли, такие люди с загадочным выражением лица, словно им известно нечто такое, о чем все остальное человечество узнает лишь спустя столетия, когда рассекретят некие архивы. Или в самом примитивном варианте такие люди прячут скелет в шкафу.

Вот и хорошо, подумал Георг, по крайней мере, такие типы в большинстве своем - молчуны и философы. "Давно знаком с ней?" - неожиданно подал голос бородач и кивнул головой в сторону двери, через которую удалилась Инга с хозяйкой дома. Он говорил тонким, надтреснутым голосом, с тембром, никак не характерным для его комплекции. "С кем?" - вскинулся гость. "С Ингой", уточнил бородач. Георг ответил, что недавно. "Ну и как она, как баба?" "Мне нравится", - ответил Георг, чувствуя нарастающее в себе раздражение и неловкость от обсуждаемой темы. Все-таки расспросов избежать не удалось, молчун оказался болтуном. Да еще и фамильярным.