Стратегия света, тактика тьмы - Игорь Вереснев
У Максима голова кругом шла. Не хотелось верить собственным глазам, но и не верить не получалось. Пока мамка Рыха обезглавливала раненого, помощницы ее тоже не сидели без дела. Они уже были на недавней арене, отрезали головы у лежащих там тел, не разбирая, кто чернорукий, а кто красноглазый, кто мертв, а кто еще подает признаки жизни.
– Они их для еды режут?! Как… как… – Кажется, в этом мире не водилось ни домашних, ни диких животных, и подобрать верное сравнение у Максима не получалось. Поэтому он заявил попросту: – Вы своих сородичей убиваете и едите? Каннибалы!
Против каннибалов Конг не возражал, но обвинение в убийстве его возмутило:
– Мясо умирать, умный в голове живой! Мамки умного забирать, беречь. В Большой Круг нести, заботникам отдавать. Заботники народ Двона в другом мире делать. Разве у вас не так? Из умных в голове новых людей нельзя делать? Или Маакс не знает?
– Знаю я все, – кисло скривился Максим, признавая правоту гвыха. – Я и сам Зиру заново сделал, когда ее саблезубый сожрал…
Ляпнул и язык прикусил, понимая, что сболтнул лишнее. Осторожно покосился на Конга. В глазах гвыха было восхищение, граничащее с благоговением.
Красноглазые ушли, уведя с собой два десятка женщин. Община не сильно сокрушалась по этому поводу, разве что вчерашние женатики, ставшие холостяками, были удручены подобным обстоятельством. Тем более не горевали о трех погибших в драке соплеменниках. Некогда горевать, мамки пир горой закатили! Зрелище подготовки к пиршеству было отвратным, Максим постарался его не видеть. Но как ты не учуешь запахи? Разделанное мясо варили в больших котлах, запекали, разложив на камни-очаги. Хорошо, хоть не в пещере это делали, а снаружи, на дне лощины. Но ароматы свежеподжареного мяса вскоре заполонили все стойбище, каждый его уголок. Это оказалось настоящей пыткой. Желудок доказывал: «Это вкусно!» – заставлял слюнки пускать. Но мозги не позволяли забыть, кем недавно было мясо, и тошнота накатывала, стоило представить, что ешь это. Чем дальше, тем хуже. Особенно когда мясо превратилось в еду. Вкусную, аппетитно пахнущую. Может, никакой это не каннибализм, гвыхи не люди ведь? Но тогда и коротышки-олли не люди, и урры. Или все-таки люди? Не животные однозначно, разумные существа. Где проходит граница?
Огницу этические дилеммы не мучали. Драку и подготовку к пиру она не видела, – дежурные мамки не выпустили больную из пещеры, – язык гвыхов не понимала, а Максим, ясное дело, не пересказывал девушке подробности, ограничившись коротким упоминанием удачной охоты. Что такое охота и дичь, добрийка знала прекрасно, потому мясной бульон лопала за обе щеки. Максим заставлял себя улыбаться и сдерживать рвотный рефлекс, глядя на это. Пусть поправляется, – бабушка всегда говорила, что бульончик полезен для выздоравливающих.
То ли бульон помог, то ли снадобье из секретной пещеры, но княжна в самом деле крепла на глазах. Сопли перестали течь, жар и слабость отступили. На третий день мамки разрешили девушке выходить из пещеры, гулять по стойбищу.
С Зирой дела обстояли не так радужно, но и она явно преодолела кризис. Больше не бредила и не стонала во сне, кашель сделался тише и реже, температура медленно, но верно понижалась. Еще недельку мамкиного лечения и будет как новенькая. А там… Что «там», Максим не знал и предпочитал в будущее не заглядывать. Пока главное – чтобы девчонки выздоровели.
Недели ему не дали. Все закончилось через пять дней после достославной драки.
Это день начался с того, что Конг растолкал юношу, не позволив досмотреть сон. А сон был хорош! В нем Огница и Зира, и сам Максим оказались в его комнате в ростовской квартире Волгиных... Хотя нет, комната была куда просторнее. Тем не менее она казалась знакомой, он жил в ней когда-то, и теперь они втроем…
– Маакс, вставать! – Конг не позволил соскользнуть обратно в сон. – Вставать, идти надо!
– Куда идти? Зачем?
Медленно соображающий спросонок Максим уставился на гвыха. Было еще слишком рано. Детвора и взрослые посапывали и похрюкивали вокруг, только дежурная мамка сидела у очагов, клевала носом.
– Далеко идти. Мааксу надо видеть. Мааксу понравится, Маакс искать.
– Да что я искал-то?
Конг приложил палец к губам:
– Тихо говорить! Секрет.
Поняв, что добиться объяснений вряд ли получится, Максим вздохнул обреченно, поднялся на ноги. Оглянулся на угол, где спали под шкурами Огница и Зира. Уточнил:
– Мы что, из стойбища уходим? Надолго?
Конг тотчас показал ладонь с тремя оттопыренными пальцами.
– На три дня?! – ужаснулся Максим.
– Час! Три час.
Уже легче. Три часа – не бог весть какой срок, далеко отойти они за это время не успеют. Однако… Он снова посмотрел на спящих девушек. Решившись, вытащил из сумки станнер, осторожно, чтобы никого не разбудить, пошел в угол к выздоравливающим. Обычно мамки его туда не пускали, но сейчас спят все, некому остановить. На цыпочках прошел мимо дежурной, присел рядом с Огницей. Тронул княжну за плечо.
Девушка проснулась мгновенно, Максим зажал ей ладонью рот.
– Я отлучусь ненадолго. Держи на всякий случай, – положил оружие рядом с ней.
– Куда ты…
– Тсс. Приду – расскажу.
Не то, чтобы он опасался чего-то. Но оставлять беспомощных и безоружных девчонок на милость хоть и мирного вроде бы, но чужого племени, было тревожно. Что-то беспокоило, предчувствие, что ли? Ничего, со станнером в руках бывшая стражница и себя, и подругу защитит. А ему в скафандре подавно бояться нечего… пока криссы не явились.
Повинуясь внезапному порыву, он крепко пожал руки девушки, встал, так же на цыпочках пошел к Конгу, ожидавшему у выхода.
– Ыых… – сказала дежурная мамка, когда он проходил мимо. Но глаз не открыла.
Они вышли из лощины, и Конг свернул в сторону, противоположную той, откуда друзья пришли несколько дней назад – к маячившему вдалеке лесу. Максим прикинул, что за три часа они как раз дойдут до опушки. Не тут-то было. Местность оказалась пересеченной, мягко говоря. Лощины, скальные гряды, невысокие, но крутые холмы чередовались здесь куда гуще, чем «на севере», – в примыкающем к каменной стене краю. Снега было меньше, но вполне хватало, чтобы скрывать колдобины и расщелины. Хорошо, что Конг был заядлым путешественником, знал окрестности стойбища вдоль и поперек.
К концу третьего часа пути они забрались на верхушку холма, господствующего над каменным лабиринтом. Конг гордо ударил
