Настоящая фантастика – 2011 - Громов Александр Николаевич

Директора сопровождали двое – женщина с подвижным лицом, ее каблучки звонко стучали по кафельным плитам лаборатории, и представительный мужчина с саркастической манерой общения. Они прибыли из Министерства еще утром.

– Старший научный сотрудник Ассоциации «Алмаз» Марина Левий, ее помощники, – представил Антон присутствующих. – И наконец, виновник торжества, супералмаз «Ферзь».

– Почему Ферзь? – удивился Ильчевский.

– Игра пространственных отношений. Как в шахматах, мы сделаем ход королевой.

Директор улыбнулся.

– Ну, Ферзь так Ферзь.

Супералмаз был выращен специально для игры. Внешнеэкономическая Ассоциация «Алмаз» занимала на рынке свою нишу промышленного производства синтетических алмазов. Эти кристаллы притягивали к себе человечество во все времена. Они сверкали гранями на тонких женских пальчиках и удивляли своими возможностями в промышленном применении – алмазные микросхемы давно стали основой электроники. В середине двадцать первого века алмазу уделили пристальное внимание и ученые. Некоторые считали, что своим глубоким эффектом воздействия он обязан природе своего происхождения.

– Кристаллы пространства, – произнес Антон, наблюдая, как супералмаз помещают в камеру нагревания.

– Мне кажется, их влияние на человека преувеличивают, – возразила женщина из Министерства, разглядывая свое кольцо.

– Все, что видится нам в игре кристалла, отражается внутри нас н… независимо от нашего чувственного восприятия, – ответил ей Антон.

– Так ли велика эта связь с пространством? И тем более с числами? – солнечный луч сверкнул на ее пальчике.

– Она очевидна. Кристаллы – это застывшие точки пространства. Еще Аристотель писал: «Точка есть единица, имеющая положение, единица есть точка без положения». Из одного вытекает другое. Вот вам и связь. Весь мир – это развернутая система единиц, их совокупность. В любой точке число просто обретает форму, некий образ.

Мужчина из Министерства подался вперед, рассматривая камень, с сожалением заметил:

– Он действительно сейчас станет куском графита?

Антон объяснил:

– Да. Он был выращен специально для этого эксперимента. В момент перехода произойдет перестройка кристаллической решетки, исчезнут прежние связи между атомами, возникнут новые. В какой-то момент, п… пускай на миг, но атомы станут свободными, – он выпрямился, расправил плечи, словно утверждая сказанное. – Свобода – ускользающая единица, она присутствует и в нашем реальном мире, и в мире Чисел.

– Почему ускользающая? – удивилась женщина.

– Представьте, что вы в мире Чисел, в числовой вселенной. М… момент скольжения единицы от одного числа к другому и есть свобода числа.

– Это трудно представить, – она поджала накрашенные губки, – даже если числовая вселенная существует, как вы определите ее реальность?

– Придется пожертвовать алмазом – наш ход d8 на d5, например. Попробуем захватить центр игровой доски. Кстати, шахматные доски имеют центр симметрии, как и все в этом мире.

– Все шутите, – улыбнулся Ильчевский. – В Министерстве подумают, что мы устраиваем шахматные турниры.

Антон засмеялся, разряжая обстановку, и директор подумал, что у парня есть стержень, если в такой ответственный момент его не покидает чувство юмора.

– Знаете, иногда приходится жертвовать фигурой, чтобы улучшить свою позицию. А пока… мы проигрываем, нас давят.

Марина поддержала молодого математика:

– Это не важно, потерять алмаз. Важно подтвердить существование чисел как объектов.

– Хорошо, начинаем!

– И напоследок, – представитель Министерства щипал острый подбородок, – хотел бы я знать, как мы увидим числа.

– Эхо. Эхо-эффект, – перехватила вопрос Марина. – Каждый человек имеет свое поле звучания, на уровне микромира. Мы отразимся внутри числа – уловитель симметрии направит свободное звучание поля в структуру кристалла, и в момент перехода алмаза в графит, когда в решетке возникнет состояние свободы, оно прикоснется к ускользающей единице. В этом наш ход.

– Мы увидим единицу? – настаивал тот.

– Ну почему же сразу – увидим. Математика – искусство простора, мы почувствуем число на уровне пространственных ощущений, отразимся в нем. – Она достала из кармана крохотное зеркальце и подставила его под солнечный луч, и тот вспыхнул в ее ладошке маленьким солнцем.

– Но это так абстрактно! – разочарованно протянул представитель Министерства. Он сморщился, словно что-то кислое попало ему на язык. Кислота недоверия.

– Вся сложность мира заключается в его простоте. В этом вся суть, – успокоил его Ильчевский. – Просто доверьтесь своим ощущениям.

– А если ничего не получится?

Антон подошел к столику у окна, взял небольшой мешочек и высыпал его содержимое себе на ладонь. Алмазы вспыхнули в солнечных лучах, притягивая взгляд. Яркие, неподвижные точки.

Марина вдруг ответила за Антона:

– Получится! Если все готовы, начинаем!

Когда в Системе происходит сбой, она посылает импульс поиска ошибки.

Где-то появилась свобода выбора, а это – угроза для всей Системы. Нельзя нарушать порядок. Кто-то вступил в игру? Это тоже часть игры.

Иногда стоит пожертвовать малым, единицей в числовом множестве бесконечности, чтобы не проиграть в большем. С учетом потенциальной возможности использовать эту единицу дальше…

Числа – глубинные структуры бесконечности.

Яркими цепочками вспыхивают числовые ряды – скользяще тонкие, гибкие и растяжимые нити. Чьи-то миры. Антон взглядом закручивает их в спирали, и они отражаются замысловатыми пейзажами, дробясь и исчезая где-то впереди – узор по абстрактной канве, догадка о том, чего мы не знаем.

Он внутри единицы.

Странный мир Чисел.

А может, это наш мир странный? Не похожий ни на что.

Несколько недель спустя…

– Антон Андреевич, согласны ли вы взять в жены Марину Аркадьевну?

– Д… да.

– Марина Аркадьевна, согласны ли вы…

В зале официальных церемоний тесно, негде яблоку упасть. Виктор Андреевич Ильчевский сидит во втором ряду. Яркая полоса галстука подчеркивает особенность происходящего, сверкают начищенные туфли. Он в хорошем настроении.

– И все-таки какая замечательная штука жизнь! – поворачивается он к сидящей рядом с ним молодой женщине. – Странное чувство – чувство судьбы, когда знаешь, что этого дня могло ведь и не быть. Наш мир был на грани поглощения цифровыми технологиями. Человеко-цифры… просто безумие какое-то. Как подумаешь, что могло бы случиться, заверши мы программу Синтеза, так даже мурашки по телу.

– Да.

– Очень хочется узнать, как устроена числовая вселенная.

– Работы на много лет, придется потерпеть.

– Антон заслужил эту должность, правда? С ним нелегко иметь дело, но он умный парень. Заместитель директора НИИЧ, и это в двадцать восемь лет!

– Тихо вы! – возмутились сзади. – Самый ответственный момент, а они разговаривают!

В полной тишине торжественно звучит:

– …объявляю вас мужем и женой! Можете поздравить друг друга.

Ильчевский, наклонившись к соседке, тихонько завершает беседу:

– Жизнь продолжается. Вы любите шахматы?

Майк Гелприн, Наталья Анискова

Однажды в Одессе

Страшным выдался год тысяча девятьсот восемнадцатый от Рождества Христова, а следующий, девятьсот девятнадцатый, еще страшнее.

Кровью измарала Россию война, мертвечиной выстелила. Раздорная война, несправедливая. Гражданская.

На кремлевском троне волдырем гнойным вспух Нестор Махно – самодержец, Батька Всея Руси. Хамовитый, наглый, крикливый. Анархист. Узурпатор.

Гуляли батькины хлопцы с размахом. Грабили, насиловали, резали. С боем брали города. Жгли села. Расстреливали. Шашками пластали. На севере хлестались в конных лавах с красными бандами Ульянова-Ленина. На западе отжимали к Дону, добивали франтоватых добровольцев Деникина. На востоке гнали за Урал Колчака и Каппеля. А на юге… на юге все было кончено.