Злой человек - Александр Операй
Я выхожу из такси и двигаюсь в сторону спального микрорайона.
В разбитом асфальте зияют огромные лужи, на поверхности которых плавают копии уличных фонарей, зданий, машин и прохожих. Я смотрю на мир сверху вниз, в мутную, грязную воду, всю в бликах неона и не вижу ничего хорошего.
Наверное, я один из тех людей, которые никогда не будут довольны жизнью. Мне не помочь. Я просто брожу в одиночку. Никто не говорит в точности, что думает, чувствует или имеет ввиду. Здесь царит лицемерие. Я вступаю в лужу и город идет в вкривь и вкось. Так сгинут все отражения. Кто-нибудь их раздавит, разобьёт зеркала. Человек более сильный, чем я, уверенный в своей правоте, привыкший доводить дела до конца. Дикий. Несломленный зверь. Дух первобытной борьбы с неодолимым желанием жить на свободе.
Я захожу в гостиницу на углу перекрестка.
Вестибюль смердит алкоголем и едой из доставки. На стенах граффити. Под ногами валяется мусор. Опасаясь полицейских облав, кто-то поменял цифры на всех номерах.
Двери комнаты в конце коридора испачканы кровью. Выглядит скверно. Я оглядываюсь по сторонам, но вокруг ни души. Местные обитатели затаились и ждут наступления ночи. Солнечный свет несет смерть упырям. Бледные, полумертвые тени спят и видят кошмар. Они возвращаются в этот мир только чтобы пожрать.
Я достаю из кармана ключи и отпираю замок.
В номере царит полумрак. Окно занавешено и неоновой свет, проникая свозь щели, оставляет на стенах сине-зеленые блики.
Ева лежит на полу, будто на дне океана.
Она похожа на манекен.
"Высокая мода" породила стандарт для всех оболочек женского пола как чрезвычайно худую, спортивную, высокую фигуру с узкой талией и длинными ногами, полной грудью между вторым и третьим размером. И обязательное лицо. Юное и невинное, как цветок, не знавший ни слёз, ни печали. Весь город заполнен идеальными куклами.
Ева другая.
Длинный шрам на левой стороне лица тянется от виска к подбородку и портит всю красоту. Я хочу расцеловать каждый шов и прикоснуться кончиком пальцев к порезу, но замечаю рядом с девушкой на полу Радость-17. Отвратительный черный квадрат горит красным цветом. Зловещие тени оживают на стенах. Я снова в кошмаре. Безумие никогда не отпустит меня.
Я обнимаю Еву за плечи и кладу на диван. Кожа да кости. Девушка похожа на птицу. Худой, угловатый журавлик из белой бумаги. Сейчас она в моей власти. Может быть, я отвезу её к океану. Послушать, как разбиваются волны о скалы. Снять ботинки и пройтись по кромке прилива. Сунуть пальцы в песок и почувствовать, как течение вымывает планету. Зачерпнуть в руки холодной воды и умыться. После стольких лет я не знаю, как быть с кем-то рядом. Я потерялся в ослепительном сиянии города, захваченный потоком людей, сплавляющих свои жизни по улицам вниз через нагромождение зданий, домов, машин, рекламы, страха, ненависти и любви. Теперь этот зыбкий мир из песка высыхает на солнце и поднявшийся ветер сносит постройки. Не удержаться.
Я отключаю Радость-17 и внимательно слежу за дыханием девушки. Её грудь едва заметно поднимается и опускается. Жизнь все еще теплится в этом измученном теле.
В комнате тихо и пусто.
Слабый сквозняк трогает детские рисунки на холодильнике. Простые и легкие картинки. Деревья и солнце. Пряничный домик с собаками во дворе. Мама и папа. Песчаный берег и океан. Они хранят в себе воспоминания. Девять лет жизни ребенка.
На столе у окна стоит фотография в рамке: маленький мальчик под елкой. Он держит в руках вязанный свитер с забавным оленем, танцующим под луной, которая желает всем «Счастливого Нового Года». Всюду фантики и конфеты, коробки с подарками и мишура.
Я беру в холодильнике пакет с питательным раствором и начинаю осторожно разминать содержимое, смешивая аминокислоты, жиры и глюкозу. Научиться заботиться об упырях вовсе несложно. Достаточно закончить медицинские курсы или провести какое-то время в больнице, наблюдая за тем, как спят оболочки, подключенные к Радость-17. Они не живут. Серые будни повторяются друг за другом, как пули в обойме. День за днем. Ночь за ночью. Годам к тридцати большинство из них подыхает от скуки, потому что город не может ничего предложить, кроме шлюх и рисперидона. Сумасшедшие верят, что где-то там в чужом сне, среди воспоминаний о прошлом можно встретиться с Богом. Достаточно помолиться, исповедаться за грехи, купить Радость-17 и подключиться к кошмару. Все не напрасно. Нужно уснуть, чтобы проснуться. Ведь в жизни есть некий смысл. Тайна, которая лучше, чем шмотки, жратва, секс и таблетки. Познав её, становишься просветленным. Каждый сможет осознать природу реальности. Полностью. Целиком. Все следы неведения исчезнут, все завесы падут. Круг воплощений прервется.
Я прикрепляю пакет с питательным раствором к внутривенному катетеру у Евы на левой руке и включаю дозатор, чтобы жидкость поступала в кровь медленно и понемногу.
Когда-нибудь все лекарства закончатся или потеряют свою эффективность.
Что же мы будем делать?
Не знаю.
Наверное,
БРОСИМ КУРИТЬ
и
УСТРОИМСЯ НА РАБОТУ
Я ложусь на диван рядом с Евой и обнимаю её хрупкое тело. Я человек, который никогда никого не любил. Настоящая близость между людьми – это когда они разговаривают друг с другом в кафе через столик? Жизнь научила меня защищаться, играть, контролировать, умничать и скрывать свои чувства. Мне не нужно ощущение родства и счастья рядом с другим человеком. Я так измельчал, что согласен на едва заметное прикосновение к коже. На запах и звук чужого дыхания.
У меня нет друзей, и я не знаю, как их получить. Может быть, они продаются в супермаркете напротив аптеки, но мне никогда не приходило уведомление о распродаже и скидках. Я не питаю иллюзий. Мое одиночество деградировало в изоляцию. Она дает ощущение безопасности.
Я закрываю глаза.
Реальности нет.
Все чувства уходят. Отключаются одно за другим. Я мыслю, но уже не существую. Я космонавт, отправленный в полет к центру Галактики. Вокруг меня только долгая тьма. Никаких снов и кошмаров. Кто-то дернул шнур и оборвал соединение с центральным сервером данных. Все картинки пропали.
Я просыпаюсь под вечер.
В номере тихо.
Ева все еще спит. Она выглядит лучше. Чернота под глазами исчезла, дыхание стало ровным.
Пора уходить.
Я оставляю на столе у окна все свои деньги. Десять тысяч кредитов. Я знаю, что Ева потратит их на
