Колин Уилсон - Мир пауков. Маг и Страна Призраков
А вот люди-хамелеоны зрили в корень. Будучи ближе к живой душе природы, они ведали, что каждый камень, каждая ветка дерева, каждая жилка кварца воплощают в себе силу жизни. И сила эта способна наделять благодатью, поскольку она неисчерпаема и неодолима по сути.
И пока собратья Найла не усвоят этот секрет, они обречены на заточение в своем нынешнем отношении к жизни, доведшем человечество до такого убожества.
Уяснит ли когда-нибудь человек, что он и есть главный источник своих бед и несчастий, а боязнь пойти наперекор своему негативному настрою обрекает его на всегдашние конфликты и безверие? Способен ли он понять — так, как сделал это сейчас Найл, — что искренность и оптимизм неоспоримо оправдывают себя?
Как же это странно, нестись на такой скорости сквозь пространство и одновременно получать ответы на самые глубинные вопросы человеческого бытия.
Вот уже полчаса, как они поднялись над Долом Благодарения; вот уже проглянула башня Сефардуса. Впереди владения хамелеонов, а там уже и город пауков, где надо будет представить Тифона Смертоносцу-Повелителю и коллегии Совета, объяснив, что это первый из тысяч новых подданных империи пауков.
Пауки, конечно, примут Тифона — уже из доверия к Найлу как к посланцу богини. Но чтобы доверие это было обоснованно, надо довести до собратьев-людей суть того секрета, что сейчас ему открылся. А как? Как вообще повести о нем речь?
Ответ пришел через несколько минут, когда на горизонте полоской прочертился город пауков, за которым темно-синей плоскостью проступило осеннее море. Найл помахал, привлекая внимание Тифона, но тот увлеченно разглядывал пейзаж внизу. Тогда Найл послал телепатический сигнал и указал обернувшемуся Тифону:
«Корш».
«Чудесно!» — в восторге отозвался тот.
Тут до Найла дошло: а ведь существуют способы передавать значения иным, более прямым способом, нежели словами. Так что поделиться сутью секрета, возможно, он все-таки сумеет.
Спустя восемь часов, уже за полночь, Найл пробудился от необычно явственного сна про Мага.
Как будто бы он, Найл, находился в лаборатории карвасида. Кровью там больше не пахло; свежевымытые стены и потолок еще не успели высохнуть. В комнате сонмом клубились призраки: и троглы, и четвероногие граддиксы. Мага среди них не было, но когда он вдруг заговорил, голос звучал вполне отчетливо.
«Помоги мне», — изрек он.
«Где ты?»
«Не знаю. Бока унес телесное вместилище моей жизни, и теперь я потерян».
Само это слово, произнесенное с бесконечной тоской непроглядного одиночества, вызываю нежданное сострадание.
«Что я могу сделать?»
«Попроси Тифона совершить обряд моего упокоения».
«Он знает, как это сделать?»
«Да. Он совершал такой обряд над моим отцом».
«Обещаю, что передам ему твои слова».
«Скажи ему: двадцать один день. Непременно в этот срок, иначе я умру второй смертью».
В этот миг Найл проснулся. Спальня была залита печальным лунным светом: стояло полнолуние. Город снаружи был так тих, что слышалось, как тикают новые городские часы на той стороне площади.
Все те дни, что прошли с недавней смерти Мага, Найл неизменно думал о случившемся исходе с понятным удовлетворением. Еще бы: покончить с эдаким чудовищем, вполне заслуживавшим достойной кары за свои злодеяния.
И тут он внезапно задумался: обречь человека на вечное забвение — наказание ли это? Ведь сам Маг и понятия не имел, за что его наказывают.
Уже полностью бодрствуя, Найл лежал и размышлял. Что это было: действительно зов о помощи? Или так отложилась их недавняя с Тифоном беседа о карвасиде, прежде чем Найл попрощался и отправился спать?
Двадцать один день… А если Тифон и не думает возвратиться домой в этот срок? Ему здесь, похоже, нравится.
Тут он заметил, что кристальный шар Мага покоится на ковре. Хотя, когда Найл укладывался, тот лежал на круглом столике у окна. Окно закрыто, в комнате ни ветерка.
Что ж, обещание, пусть даже данное призраку во сне, надо сдержать. За завтраком Найл расскажет о своем видении Тифону.
Ощутив при этом неизъяснимую умиротворенность, Найл крепко заснул.
Примечания
1
«Смятения философов». «Зерцало алхимии», «Оккультная философия». «Золотое руно» (лат.).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
