Колин Уилсон - Мир пауков. Маг и Страна Призраков

Вскоре Найл с Тифоном сели в повозку, запряженную двумя гельбами. Когда уже собирались тронуться, Найл с удивлением увидел, что к ним приближается Умайя. Она проделала путь от самого дворца, чтобы дать Найлу на дорогу корзинку с булочками. Целуя Умайю напоследок, он понял, что, в сущности, она, после матери, из женщин ему едва ли не самая близкая. Глядя на сиротливо машущую ему вслед девушку, он погрустнел.

— Почему бы тебе не позвать ее в Корш? — предложил Тифон.

— Действительно. Надо будет пригласить.

А как, кстати, к этому отнесутся женщины из его окружения — примут ли? Пожалуй, лучше отложить решение до следующего приезда в Страну Призраков. Забавно: правитель двух великих городов переживает, как бы не посеять розни меж домашней прислугой. С такими мыслями Найл и подъехал к северным воротам.

Покидая город, он ощутил волнение, неизменно сопутствующее началу любого путешествия. То же самое, чувствовалось, происходит и с Тифоном. Достигнув полувекового возраста, он впервые покидал пределы своей страны, сознавая, что отныне, после кончины хозяина, жизнь уже никогда не будет такой, как прежде. Даже у капитана возвращение в город пауков вызывало некую приподнятость.

Когда повозка катила по безликому северу Страны Призраков, Найл задал вопрос, занимавший его как минимум пару дней:

— А ты сам ненавидел карвасида?

— Нет, пожалуй, — ответил Тифон, подумав, — Не видел в этом смысла. Я должен был исправно выполнять его распоряжения, иными словами, служить верой и правдой. Бывали времена, когда я, можно сказать, относился к нему чуть ли не с любовью, особенно поначалу. Похоже, я был ему единственным другом. А друзья нужны всем.

— Ты его не боялся?

— Да нет. Видишь ли, работая на кого-то тридцать лет, ты очень сближаешься с ним. Бывало и такое, что я противился воле карвасида, а он с этим смирялся. Вступив во власть, он ведь был совершенно другим. Прежде всего поклонялся своему отцу, человеку железной самодисциплины, и пытался во всем подражать ему. А Сатханас Тринадцатый — вот уж кто действительно был аскет и затворник. Жил как чернец, практиковал контроль дыхания и флагелляцию.

Найл вспомнил кое-что, вызывавшее у него недоумение.

— Контроль дыхания? Не потому ли со стороны казалось, что карвасиды не дышат?

— У всех карвасидов был к этому природный дар. Сатханас Тринадцатый мог задерживать дыхание на четверть часа. Моему карвасиду, правда, это удавалось от силы минут на пять. Я считаю, он истощил себя, пытаясь угнаться за отцом. Просто не выдержал и надломился, отчего вскоре испортился характер. С некоторых пор хозяин был попросту несносен.

Найлу вспомнилась холодная убийственная ярость, какую Маг источал на светском рауте. И тайком подумалось: как ни кощунственно, но все же хорошо, что он сгинул.

— Разве можно было любить такого жестокого и эгоистичного человека?

— А ты представь, какие проблемы стояли перед ним, — с мрачноватой серьезностью заметил Тифон. — Ты уже сам убедился, что людям не очень-то по нраву проводить всю жизнь под землей. Их так и тянет сбежать, и, разумеется, не кто иной, как правитель, виноват, что их не выпускают. Но так ли это? Если б не пауки, он бы, может, давно уже дат свободу перемещений.

— Что же мешало ему выйти к наукам с предложением мирного договора?

— Он так и думал поступить. Ты бы знал, сколько наших лазутчиков перебывало в Корше под видом рабов. Через них карвасид, кстати, и узнал, что власть в городе перешла к тебе. Это повергло его в задумчивость; я лично видел, как напряженно он размышлял. Он и шар Скорбо у себя посадил, чтобы побольше разузнать о пауках. Пытался повлиять на их ум вибрациями и верил, что ему это удается. Но Скорбо вышел из-под влияния, и карвасид решил, что он должен умереть. Тогда-то он и затеял тебя сюда заманить.

Найл даже не удивился; просто интересно было слышать подтверждение из уст Тифона.

— Так он, получается, это спланировал?

— Ну да. Велел ликвидаторам оставить в саду топор, зная, что кто-нибудь непременно попробует лезвие пальцем.

— А что, если на месте брата оказался бы я?

— В Страну Призраков явился бы не ты, а твой брат, пытаясь тебя спасти. И эффект был бы тот же, если не лучше.

— Так что вы постоянно были в курсе моего продвижения?

— Он следил за тобой посредством своего шара и через специально обученных птиц. Однажды, правда, решил, что ты погиб. Это когда тебя чуть не проглотила метексия… тот громадный сгусток слизи, — пояснил Тифон, видя непонимание собеседника. — Но затем карвасид понял, что тебе удалось улизнуть, прежде чем он заставил слизня раствориться. Но он уже опасался, что опоздал.

Теперь понятно, откуда это периодически возникавшее ощущение слежки, особенно на тех открытых болотистых пустошах.

— Так что главная его цель — заменить меня в качестве правителя города пауков?

— Только в самом крайнем случае. Вообще-то он рассчитывал тебя подчинить, чтобы ты сделался марионеткой.

Найл уж не стал говорить, насколько близко Маг к этому подошел.

— Однако хотел он не только этого, — продолжал Тифон. — Наши женщины перестали рожать, в стране назревало недовольство, способное перерасти в бунт. Карвасид вполне сознавал: время играет против него. Необходимо или увеличить число женщин, которые бы вынашивали детей, или предоставить жителям больше свободы. Он понимал, что всем нужны новые цели, иные ориентиры и способы отвлечься. Была надежда, что проблему решат иллюзоры, но они лишь усугубили положение. От них люди с новой силой загрезили о чужих краях и дальних странствиях.

Вспомнив о собственных странствиях, Найл заметил:

— Боюсь, многие будут разочарованы, увидев наконец чужие края воочию.

— Он об этом догадывался. И вместе с тем измышлял новые способы отвлечь население. Даже создал специальные команды, которые тайно рассылались по разным кварталам города учинять пожары. Одновременно нагнетались слухи о якобы готовящемся вражеском вторжении. Бригады рабочих не покладая рук строили городские стены, а армия денно и нощно муштровалась. Потому-то карвасид и сделался таким сумасбродом под конец: взяла свое одержимость. Не удивлюсь, если он сам приветствовал бы в душе нападение пауков.

Тут подал голос капитан, все это время размашисто шагавший рядом:

«А ударить первым ему не приходило в голову?»

— А разве он поступил иначе? — невесело усмехнулся Тифон.

«И вот чем это для него обернулось», — добавил он мысленно, хотя от Найла это не укрылось.

Да, действительно, есть о чем подумать. Все-таки карвасиды, пожалуй, одна из самых примечательных династий в истории человечества. И проблема перед ними встала та же, что извечно вставала перед каждым великим властителем: как удержать бразды правления, чтобы еще и народу во благо. До чего странная участь: династии положило конец женское бесплодие, случившееся по воле тех же правителей.