Брайан Д'Амато - Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса

Симптомы включали головокружение, тошноту, светящуюся ауру (как при мигрени), временную потерю зрения, тахикардию и предсуицидальную депрессию. Меня поместили в звуконепроницаемую комнату. По словам доктора Лизуарте, когда ко мне пришла комиссия с проверкой, я соскользнул с кресла на пол, прокусил нижнюю губу и пытался раздолбить себе правую икру лоджитековской шариковой мышкой. Меня утащили в лазарет. Я убеждал их, что на меня накатывает по нескольку раз в день и мне нужно всего лишь принять еще одну дозу, чтобы вернуться к работе. Но вместо этого мой организм очистили от порошка и перестали подпускать меня к лаборатории.

Я ужасно расстроился, хотя действия порошка уже не испытывал, ко мне вернулось мое обычное настроение. Чтобы заполучить это снадобье, я прошел огонь, воду, медные трубы и человеческие экскременты (все это по большей части досталось на долю Джеда-2, что сути дела не меняет), а мне теперь даже не дают им попользоваться. Лизуарте высказала предположение, что, возможно, высокоалкалоидный компонент плохо взаимодействует с моими лекарствами. А именно, он блокирует обратный захват глютаминовой кислоты, что приводит к избытку азота, эксайтотоксичности, идеации самокалечения и целой куче других неприятных эффектов. В течение следующей недели она заменила мои старые добрые модификаторы поведения на целый мафиозный коктейль а-ля «Дон Бичкомер»[755] из более новых и агрессивных составляющих. Я посмотрел на дозировки, но список был таким накрученным, что у меня голова кругом пошла и я переправил его моему прежнему доктору в Майами. Он пришел к выводу, что это похоже на «стрельбу из пушки по воробьям», но я решил не отступать и все же попробовать. Как ни странно, новый набор оказался действенным. Прошло всего несколько дней, и мы получили нужный эффект: от прежнего Джеда практически ничего не осталось. Вместо беспокойного, мстительного троглодита появился этакий осторожный, вкрадчивый оптимист, которого тоже звали Джед. Новый «я» отличался редкой невозмутимостью. Вот, скажем (только для примера), Марена десятого числа улетела в Штаты к Максу, обещав вернуться через неделю, но прошел целый месяц, а она, похоже, не собиралась обратно. Марена объясняла это тем, что полеты стали небезопасными. Дела в мире и в самом деле шли наперекосяк. Люди покидали насиженные места. В очередях на таможенных пропускных пунктах приходилось стоять по десять часов. Авиакомпании припрятывали керосин. Большинство крупных аэропортов переоборудовали часть своих ангаров в принудительные карантинные пункты. И все же мне казалось, что миссис Парк просто придумала себе отговорку. Если бы Марена прибегла к помощи шайки Уоррена, они бы доставили ее сюда без всяких проблем. И вообще это было так не похоже на нее: оставаться в стороне, пока все мы тут бьемся над ее проектом. Может, она знала что-то такое, чего не знал я. Или видеть меня для нее стало невыносимо. Вероятно, она не хотела забирать Макса из школы. Мы с ней как бы съехались, вернее, просто спали вместе в сборном доме. Однако я считал, что наша близость крепнет… в чем начал сомневаться, когда она уехала. В обычной ситуации я бы бесился, дергался и тосковал по Марене, как трусливая собака. Но теперь, вспоминая о ней, я застывал на секунду, а потом мрачно возвращался к своим занятиям, как совершенно нормальный человек, смиренно принимающий свою дневную дозу отчаяния. Кроме того, Отзынь так и не нашелся. Поначалу я с ума сходил, думая о нем, и пытался искать его, а сейчас я спокойно ждал, что будет дальше. Может, моего друга, как и меня, засосало в черную дыру.

Еще я не был уверен в своих взаимоотношениях с законом. По меньшей мере шесть различных спецслужб продолжали расследование истории с гиппогрифом (хорошенькое название для нового посмертного романа Роберта Ладлэма[756]) и в итоге вышли на «Административные решения» — значит, и нас всех рано или поздно зацепят. Мало того, уорреновские дельцы позволили Сику и нескольким другим стажерам попробовать порошок, и выяснилось, что на них он оказывает нужное действие. Сик изучил записки Джеда, опробовал новую раскладку игры и, получив кровяную молнию, обставил меня в два счета. В обычной ситуации, с апокалипсником или без него, я бы от зависти с ума сходил. Но теперь я продолжал работать как ни в чем не бывало.

Второй прием снадобья дал утешительные результаты. Я сыграл две партии, и все было нормально. После пятой дозы я уже бросал четыре камня не хуже, чем два. Я спросил, нельзя ли увеличить дозировку. Лизуарте запретила. Девять дней назад я завершил игру с пятью камнями. Нынче я совершенствовался с шестью, а вчера даже заглянул в ошеломительный мир семи. Но повторюсь, игра жертвоприношения с семью камнями не вдвое сложнее игры с шестью, и не в семь раз, и даже не в сорок девять. Она сложнее в 7! раз, то есть в 5040 раз. Так что, глядя на вещи трезвым взглядом, я не мог представить, что с такими темпами доберусь до восьми камней, я уж не говорю о девяти — да ни в жизни. Тем более за два месяца. Иногда, читая в письмах моего двойника о том, что проделывала эта его госпожа Кох, которая не просто играла девятью камнями, но и использовала в качестве бегунков животных, а потом выкидывала трюки с паутиной, я склонялся к тому, что автор преувеличивает. Однако Джед-2, как и Джед-1, был не из таких.

Двадцать первого числа Лоуренс сказал, что он (а это означало — Линдси) хочет, чтобы я поработал над диснейуорлдовским ужасом. Я ответил, что собирался заняться апокалипсником, и воззвал к Таро и Марене. Мы решили потратить два дня на поиски доктора X. По их мнению, если мы его вычислим, Департамент внутренней безопасности станет с нами считаться. После этого все связанное с 4 Ахау будет восприниматься со всей серьезностью, каким бы странным это ни казалось. Таро и Марена убедили меня, хотя я подозревал, что за их словами скрывается нечто большее. Я тем не менее уже перечитал записки Джеда об игре с госпожой Кох, в которых упоминался доктор Икс, и они явно вызывали кое-какие ассоциативные озарения. Хотя, возвращаясь к посланию снова и снова, я понял: что-то раздражает меня. Во-первых, в нем содержалось всего около сорока тысяч слов, что очень немного, когда вы пытаетесь вспомнить мельчайшие подробности, считая, что впоследствии они могут оказаться важными. Во-вторых, меня выводил из себя стиль. В нем сквозила этакая самодовольная ленивая напыщенность, от которой я просто скрежетал зубами. Понятно, он (я) работал в трудных условиях, но все же… бывает, что сам себя начинаешь бесить, даже если ты не разделился на две части. Я в очередной раз делал ставки на диснейуорлдовский ужас, пытаясь сообразить, по какой причине Джед проникся уверенностью, что доктор Икс — личность известная. Внутренний голос подсказывал, что имя этого злодея я хорошо знаю, хотя и не встречал его лично, он жив в настоящий момент и успел всюду побывать. Может быть, мы эту кандидатуру уже рассматривали, но отвергли или даже не брали в расчет, ибо деятельность его казалась совершенно прозрачной. Как писал Джед-2, это человек, «который когда-то отчасти вышел на свет, но теперь снова был в темноте».