Геннадий Прашкевич - Адское пламя (Комментарий к неизданной Антологии)

Между прочим, в романе "Энергия подвластна нам" Валентин Иванов замечал как бы между делом: "Исходное действующее вещество, включаясь в ничтожных, по отношению к отрезкам времени, количествах, устремлялось с такой скоростью, что опасный момент образования энергии происходил в значительном удалении от источника..."

Нечто подобное, хотя на другом, конечно уровне, разовьет позже Станислав Лем в повести "Голос неба"... Зато у Валентина Иванова враги пытались ударить по СССР не чем-нибудь, а отраженным от Луны пучком радиоактивных излучений!

Поднявший меч...

А.Р.Палей (10.VIII.88): "...За антилысенковский роман "Остров Таусена" меня лаяли во всех органах прессы, включая "Литературу в школе" и "Естествознание в школе". Результатом было надолго отлучение меня от печати и от всех способов заработка. Берия меня тоже не обошел вниманием, но, к счастью, поздно вспомнил обо мне: взяли 13 февраля 1953 года, а выпустили 31 декабря того же года... Какие обвинения мне предъявили при вожде? Сначала, что я хотел убить его и Маленкова. Это, конечно, не удалось хоть как-нибудь доказать. Потом - в клевете. И что я не соглашался с докладом Жданова о литературе. Воображаю, как смеялись над этим пунктом в Верховном суде... Все же дали мне 10 лет с последующей высылкой, и я мог бы их реализовать, если бы в начале марта не произошло важнейшее событие (смерть Сталина, - Г.П.), после чего меня реабилитировали, правда, только к Новому году..."

14 февраля 1993 года, за несколько дней до столетия Абрама Рувимовича Палея, я посетил его на Полтавской улице, лежащей недалеко от столичного стадиона "Динамо". Слышал он плоховато, напомнив мне Циолковского маленький костяной старичок в большом кресле, но он все слышал, он здорово старался все услышать и это ему удавалось. Он был полон любопытства. Он, написавший "В простор планетный", и "Гольфштрем", и "Остров Таусена", и "Без боли", вдруг заинтересовался - каким все же образом радиоволны проходят сквозь стены?..

Время переполняло его.

Он вспомнил вдруг некую сотрудницу журнала "Революция и культура". Эта милая женщина принимала у него стихи, никогда их не печатала и чертовски при этом любила жаловаться на жизнь. Это сбизило с нею Палея. Будучи человеком добрым, он понимал, он сочувствовал - ну да, сырая комнатенка... одиночество... безденежье... а профсоюз не позволяет продать пишущую машинку - орудие производства... Когда однажды знакомое лицо в траурной рамке появилось во всех газетах, Палей ахнул - Н.Алилуева...

Он был полон любопытства. Он даже прочел стихи. Он показал книгу стихов "Бубен дня", изданную им в Екатеринославе в 1922 году, и показал корректуру книги стихов, только еще выходящей в Хабаровске. "Первое стихотворение я написал в семь лет, последнее буквально на днях..."

Единственный, быть может, советский фантаст, действительно переживший крушение двух империй.

Все же важнейщее событие случилось - диктатор умер.

В 1954 году в толстом журнале "Новый мир", всегда чуравшемся фантастики, выступил писатель-фантаст Ю.Долгушин.

Уже одно то, что в "Новом мире" выступил писатель-фантаст было необычно. И Долгушин этим воспользовался. В статье - "Поговорим всерьез" он опять и опять подчеркивал: фантастика - необходимый жанр, фантастика нужна читателям, фантастика будит воображение юных читателей, фантастика дает понять, что наука это вовсе не сумма школьных или институтских знаний... Фантастических книг, напоминал Долгушин, выходит в стране прискорбно мало, "...а те, что есть, страдают недостатками в литературно-художественном отношении, либо не отвечают задачам настоящей научной фантастики... Словом, положение таково, что в нашей современной научной фантастике нет ни одного произведения, которое стало бы любимой настольной книгой молодого писателя... В печати не появилось ни одной статьи, в которой серьезно, со знанием дела решались бы насущные вопросы этого жанра, его теории, специфики, мастерства. Кроме Всеволода Иванова, ни один из крупных писателей или критиков не выступил в защиту научной фантастики... А ведь в результате этого попустительства издательства стали буквально бояться печатать научно-фантастические произведения. Начали без конца консультироваться с критиками, специалистами, академиками. Невероятно долгим и тернистым стал путь рукописей. Некоторые авторы отошли от фантастики. Новые почти перестали появляться."

Тем не менее, фантастика продолжала существовать, иногда, кстати, в формах чрезвычайно занятных.

Александр Казанцев, например, в 1946 году в журнале "Вокруг света" опубликовал рассказ-гипотезу "Взрыв".

Сам Казанцев рассказывал позже об этом так:

"...На этих-то непроезжих фронтовых дорогах дождливым августом 1945 года я услышал по трофейному радиоприемнику сообщение на английском языке о том, что на Хиросиму сброшена атомная бомба. Потряс и сам факт бесчеловечного уничтожения мирного населения города, и подробности взрыва: ослепительный шар ярче солнца, огненный столб, пронзивший облака, черный гриб над ним и раскаты грома, слышные за сотни километров, сотрясение земной коры от земной и воздушной волн, отмеченные дважды сейсмическими станциями. Все эти детали были знакомы мне еще со студенческой скамьи, со времен увлечения тунгусской эпопеей Кулика, когда тот искал в тайге Тунгусский метеорит.

По приезде в Москву я обратился в Сейсмологический институт академии наук СССР, и попросил сравнить сейсмограммы тунгусской катастрофы 1908 года с атомными взрывами в Японии. Они оказались похожи как близнецы. Во мне проснулся и зашептал фантаст: "А падал ли вообще Тунгусский метеорит? Ведь не осталось ни кратера, ни осколков! Почему там, в эпицентре, стоит голыми столбами лес, а вокруг на площади, сравнимой с небольшим европейским государством, все деревья лежат веером? Не произошел ли взрыв в воздухе, срезав ветви лиственниц в эпицентре, где фронт волны был перпендикулярен стволам, и повалив все остальные, в особенности на возвышенностях, даже отдаленных? Не был ли взрыв атомным?.."

В 1950 году, продолжая поднятую тему, в журнале "Знание - сила" Борис Ляпунов напечатал очерк "Из глубины Вселенной". Правда, в противовес А.Казанцеву, Б.Ляпунов утверждал, что неведомый космический корабль, взорвавшийся над Тунгуской, прибыл к нам не с Марса, а с Венеры...

Шум, поднятый вокруг публикаций, оказался таким, что ученым из Метеоритной комиссии при АН СССР пришлось малость "попридержать" разошедшихся фантастов...

"Известия" (23.IX.1994).

Алексей Тарасов: "Красноярский инженер убежден, что нашел осколок тунгусского метеорита".

Если бы только...

"Инженер Лавбин утверждает, что в одном из космических осколков он обнаружил рукотворный предмет... Еще раз хочу удостовериться: на самом деле все так?.. "Да, действительно, расчищая вот это тело (обломок метеорита, - Г.П.), я наткнулся на шевелящийся предмет. Он рукотворный. Но говорить об этом рано, надо обстоятельно его изучить".