Ярослав Голованов - Заводная обезьяна

На стенах каюты висели писанные Фофочкой плакаты: "Да здравствует славное 25-летие!", "Быть передовым- это значит быть, как Витя" – и цитата, слегка переиначенная Зыбиным, из Лермонтова:

Полковник наш рожден был Хватом. Слуга – царю, отец – солдатам.

Сам Хват в чистой салатового цвета шелковой рубашке сидел пока один за столом, придирчиво оглядывая все это великолепие и щурясь от удовольствия. Он был доволен достатком на столе, доволен подарками: огромной ракушкой от Зыбина, ножиком о восьми предметах от Фофочки и флаконом "Шипра" от Сашки. Он уже радовался будущей выпивке,- предвкушал богатый и неторопливый ужин, так не похожий на ужины в столовой, когда ты еще чая не допил, а уж гасят свет, уж кричат "пригнись мозгами!" и начинают крутить кино, которое видели сто раз. И плакаты ему нравились, и даже почему-то не раздражало надоевшее покачивание каюты, казалось, будто траулер тихо и задумчиво, вальсировал в океане.

Вокруг стола суетился Зыбин, раскладывал вилки, ножи, резал хлеб. Потом убежал мыться, вернулся розовым и энергичным пуще прежнего, надел свою парадную рубашку, купленную в Рио два года назад, и начал кричать, что все опаздывают и что с такими людьми лучше ничего и не затевать. А Вите было приятно, что Юрка вот так волнуется и принимает все так близко к сердцу.

Наконец явился Фофочка и сказал, что Сашка запоздает, и просил начинать без него. Следом за Фофочкой пришел Ваня Кавуненко, тоже в чистой рубашке и старательно причесанный. Он подарил Вите оранжевую ветку коралла, почти нигде не обломанную, такую невероятно причудливую, что у Зыбина, большого охотника до морских диковинок, слюни потекли. Витя коралл по кругу не пустил, разрешил смотреть только из своих рук. Еще Ваня принес продолговатый сверток, а когда развернул, снова все ахнули: в бумаге оказалась бутылка "Московской особой", сорок градусов, под серебряной шапочкой, со льда, вся запотелая, леший ее задери,- и откуда только такое чудо!

– Аж неудобно,-смущенно сказал Витя, принимая поллитровку, и потупился, будто Ваня преподнес ему перстень с бриллиантом.

Все сели к столу, не из-за нетерпения, а потому, что просто некуда больше было сесть, если не на койки Зыбина и Сашки. Тут в дверь постучали. Зыбин метнулся к водке, и бутылка исчезла у него в руках, как у фокусника.

– Да, да,- сказал Ваня.- Входите…

Вошла Анюта. Все знали Анюту в белом халатике, даже не думали, что она может быть одета во что-то другое, и теперь, когда увидели ее в голубом платье и.без белой косынки, волосы, как лен, как-то кверху зачесаны, так, что видна вся шейка и ушки розовые, такую стройную и ладненькую, тоненькую – загляденье! – ну, просто рты все поразевали, и молчат, и не знают, что и говорить.

– Ну, вот я и пришла,- сказала Анюта и улыбнулась Зыбину.

А Юрка все глядел на нее и чуть не поставил "Московскую" мимо стола. "Эх, хороша девка…" – подумал он и стал дальше про это думать, но остановил себя.

– Молодец! – сказал Ваня.- Садись скорей!

– Садись,- сказал Хват.- Гляди, чего у нас есть,-и показал глазами на поллитровку.

Анюта засмеялась – такой непосредственной была радость Витьки – и села между Фофочкой и Юркой.

– А подарок я принесу через полчаса,- сказала Анюта,- подарок в духовке пока.

Юрка запер дверь на ключ (не от начальства, а от своих: учуют, что выпивка, и наползут) и сказал решительно:

– Сашку ждать не будем. Прошу к столу,- хотя все уже сидели за столом.

Он открыл шкафчик, достал две бутылки "Матрассинского", стаканы и замер, не спуская глаз с Вити, который цепко тянул "Московскую" за серебряное ушко.

– Я вино пить буду,- сказала Анюта.

– Правильно, пей вино,- сразу поддержал Хват, которому жаль было расходовать на Анюту водку.

Разлили водку по стаканам, граммов по пятьдесят, прикидывая, чтобы осталось на второй круг с учетом Сашкиной доли.

Юрка налил Анюте вина, поднялся:

– Товарищи! Дамы и господа! В дни, когда, по словам деда Резника, вся наша страна переживает невиданный трудовой подъем, мы собрались здесь, чтобы отметить двадцатипятилетие известного, нет, прошу прощения, выдающегося русского советского рыбака Виктора Хвата. Вся жизнь товарища Хвата – пример самоотверженного служения…

– Кончай,-взмолился Витя, который от нетерпения сучил под столом ногами,- закругляйся!

– Ура, товарищи! – закричал Юрка.

Кляцнули стаканы, чокнулись, разом выпили, морща носы, разом потянулись за закусью.

– Пошла,- доверительно сообщил Хват Ване.

– И у меня пошла,- поддакнул Фофочка, который, по правде сказать, и не знал толком, что значит "пошла", а что – "не пошла". Он молниеносно, прямо на глазах пьянел.

Заговорили. Ваня с Витей о разноглубинном трале, Юрка с Анютой о близком уже доме, Фофочка вставлялся то к тем, то к другим, потом потребовал у Хвата, чтобы разливали по второй. Витя охотно согласился. Фофочка встал.

– Я предлагаю тост за девушек,-очень значительно сказал он.

– Ура! – закричал Юрка.- Все пьют за Анюту!

– Не за Анюту,- строго поправил Фофочка, – а за всех девушек. И Анюта на меня не обидится. Правильно, Анюта?

– Правильно,- сказала Анюта.

– За всех, так за всех! – быстро согласился Хват

– Давайте за всех,- весело сказал Юрка. – Белых, желтых и черных. Ура!

– Ура! – прогудел Ваня и первый чокнулся с Анютой.

– Ура! – подхватил Хват, радуясь, что тост не затянулся.

Выпили по второй.

В запертой двери задергалась ручка. Все оглянулись на дверь. Ручка дергаться перестала. Тихонько; тук, тук, тук-тук-тук, тук – условный стук.

– Сашка,- успокоенно выдохнул Хват.

Юрка отпер дверь. Вошел Сашка. Увидал Анюту очень смутился, спешно забормотал что-то дурацкое:

– Значит, вся компания в сборе? Ну, примите в компанию! А то, может, не примете? Все съели-выпили без меня, а? Я уж и так торопился, все, думаю, без меня съедят…

На людях в присутствии Анюты Сашка глупел катастрофически. Юрка встал, уступил Сашке место подле Анюты. Сашка замычал что-то, протестуя, Юрка зашикал на него:

– Я с краю должен… У меня вино в шкафчике, садись, садись…

– Штрафной ему! – заголосил Фофочка.

Хват налил Сашке остатки водки, законную его долю.

– Ну расти большой и будь здоров! – Сашка чокнулся с Хватом, с ребятами, с Анютой напоследок, она улыбнулась ему, он совсем смешался, спасаясь от ее глаз, махнул в рот водку, поперхнулся, закашлялся, начал закусывать чем попало, только бы побыстрее.

– Не пошла! – прокомментировал Фофочка.

Юрка постучал Сашку по спине. Все развеселились еще больше. Витя с сожалением повертел в руках пустую поллитровку и бросил ее в иллюминатор. Она беззвучно исчезла.

– Кончен бал, погасли свечи,- сказал Юрка.