Леонид Смирнов - Ламбада, или Все для победы

Командир пятой бригады Мухаммед Асханов смотрел в биноктар. Сердце сжималось от предчувствия близкой катастрофы. Он вдруг понял, что в любой миг может разделить участь погибшего вчера Нуреддина и скорей всего даже не успеет проститься с семьей.

Мухаммед опустил на грудь висящий на силиконовой нити биноктар и достал из грудного ящичка фотокарточку жены и детей. Они, как всегда, улыбались ему, но на сей раз улыбки эти показались командиру бригады вымученными, жалкими, прощальными. "Сейчас птыц-ка вылетит..." Вылетит же душа...

- Батарея! Огонь! - пытаясь перекричать грохот, истошно прокричал Асханов.

Красно-коричневое небо тускло светилось. Шесть орудий, установленных вдоль ровного сизо-серого полотна стратегической трассы, рявкнули разом и окутались дымом. Тектонические бомбы с воем пронеслись над скальной грядой и бухнули в самый центр разгулявшейся стихии. Венерианская плоть содрогнулась, вспучились пыльные громады, осели медленно.

Было поздно: волна хаоса с ходу проскочила зону поражения и продолжала накатываться на советские позиции. Те из бойцов, кто не сражался с обвалами, оцепенело следили за надвигающейся смертью. Спасаться не было смысла просто не успеть, да и куда бежать? Чужой, враждебный мир окружал со всех сторон. Всюду опасность, всюду скорая погибель.

А потом время остановилось. Обрушилась кромешная тьма, акустическая защита сдохла, и мир охватила глухота. Почва вздыбилась под ногами, и Мухаммед Асханов покатился непонятно куда. Врезался в какую-то глыбу и что есть сил вцепился в нее. Вместе со скалой Асханова начало бешено трясти, словно он очутился на вибростенде. Зубы лязгали, тело сотрясалось в адском ознобе, голова раскалывалась. Казалось, этой пытке не будет конца...

Мухаммед понимал, что уже находится на пути к Аллаху, что все они погибли мучительной смертью и продолжение кошмара ему только мерещится. Видно, он чем-то сильно прогневал Аллаха, если Всевышний так жестоко его карает.

...Когда Венера успокоилась и опасность миновала, Асханов пересчитал выживших. Из трех бригад уцелело лишь пятнадцать человек. Из числа же офицеров остался он один.

Бойцы собрались вместе и подзаряжали выбившихся из сил остатками собственной энергии. Буря забрала почти все жизненные ресурсы.

Им было страшно смотреть по сторонам. Уцелевший участок дороги гнилым пнем выпирал из возникшего провала в грунте, который протянулся на десятки километров. Это все, что осталось от трансвенерианской магистрали.

Подземный гул возобновился, но он больше не пугал Асханова. Ему вспомнился Аль-Башлык, горная тропа, вьющаяся меж скал, овечьи следы, едва угадывающиеся на твердой почве. Наклонив голову, он посмотрел на свою развороченную грудную панель. Оттуда торчали оголенные концы проводов и смятые платы БИСов. Часть центров самоконтроля была повреждена, и Мухаммед Асханов впервые почувствовал: "Со мной что-то не так".

Суровое кладбище на горном карнизе, далеко внизу - непокорная Кызылга, бьющаяся в каменных тисках берегов, кусты кизила и ежевики над обрывом, заросли колючки у дороги и бездонное голубое небо в вышине... Эти провода здесь были явно ЛИШНИЕ. Зачем они? И откуда?..

Командир бригады сидел над краем пропасти, дна которой невозможно было разглядеть. Скальное основание сохранившегося отрезка трассы уходило, казалось, в саму преисподнюю. Небо над головой снова было ядовито-оранжевым.

Мухаммед Асханов потрогал торчащие из груди провода Между пальцев проскочила искра. Мизинец был расплющен, когда комбрига швырнуло на каменную глыбу, но боли он почему-то не чувствовал.

"Человек не может состоять из проводов и не чувствовать боли, - думал Мухаммед. Эта мысль овладела им, и от нее уже было никак не освободиться. Кто же я такой?" Нет ответа.

Скала под комбригом дрогнула, и камни со стуком посыпались вниз по крутому склону - в НИКУДА. Затем покачнулась вся конструкция, покачнулась и обрушилась. "Лечу", - подумал Асханов, совсем не испытывая страха - одно лишь удивление. В ушах свистел ветер. А потом был УДАР. И мир исчез.

19

На Земле небо было прозрачное, нежно-голубое. Тонкие белые облачка рваными салфетками проносились над краем летного поля. Посадочный модуль Миротворцев высился в километре от украшенного флагами и огромными транспарантами здания космопорта. Модуль окружала эскадрилья серебристых челноков Военно-Космических Сил СССР. Формой своей он напоминал вставшую на дыбы улитку. И улитка эта была ядовито-синего цвета.

Проводы на столичном космодроме Победа мало отличались от встречи. Разве что веселей выглядели советские государственные мужи, чувствовали: и на этот раз удалось усидеть на коне. Хотя официальное заключение Особой комиссии Генеральной проверки не было опубликовано (его сначала должна одобрить Коллегия Обер-миротворцев Галактической Лиги), Мещанинов мысленно уже просверлил на френче дырочку под очередной орден. Вот только какой дадут - Ленина наконец-то или опять этот... Октябрьской Революции?

Контролеры, уже не скрывая своих истинных чувств, понуро жали руки бесконечной цепочке провожающих, которые открыто злорадствовали. Среди советских чиновников возникло какое-то движение, и в конце строя появилась фигура Впадина - неизвестно откуда взявшегося и неизвестно где до сих пор пропадавшего. За его спиной маячили мордовороты из охраны, они не успели задержать его вовремя и теперь не знали, что делать. Миротворцам, конечно же, было не до него.

Когда Генеральный контролер Ха-буа-буи поравнялся с членом Президиума Политбюро ЦК товарищем Впадиным, его вдруг словно пронзило электрическим разрядом. Очень осторожно, можно сказать бережно, он пожал Впадину руку и как ни в чем не бывало прошел на огромный туркменский ковер, на котором Контролеры должны были находиться во время торжественного марша почетного караула.

Как только церемония рукопожимания была завершена, Впадин двинулся к изукрашенному зданию космопорта. Ему никто не препятствовал, только Мещанинов проводил его долгим подозрительным взглядом. Ступив на ковер, Ха-буа-буи почувствовал: к его ладони приклеился микроскопический кусочек пленки. Он вопреки здравому смыслу боялся, что кто-нибудь из гэбистов засек передачу информации, и теперь ждал некоего инцидента - совершеннейшей случайности, при которой эта самая пленочка странным образом исчезнет с инопланетной руки.

В просторном центральном зале космопорта, облицованном плитами белого мрамора, Впадина нагнал высокий стройный человек в идеально сидящем габардиновом костюме. Он холодно посмотрел на цекиста и сказал:

- Товарищ Впадин, вас вызывают по спецсвязи. Пройдите, пожалуйста, в шестой бокс.