Леонид Смирнов - Ламбада, или Все для победы

Башенная пушка "Сталина" сшибла его с обшивки первым же выстрелом.

Ха-буа-буи не впал в уныние, он связался по рации с доблестным Ихиуачем, который вел позиционный бой на противоположной стороне кольцевого коридора. У него в тылу находилась химическая лаборатория. Она совсем не пострадала. Генеральный контролер попросил терраолога приготовить тонкостенный баллон с горючим газом - плотным и не дающим при сгорании слишком высокой температуры.

- Ты же спалишь станцию! А если рванут батареи?! - испугался Ихиуач.

- Не дергайся! Контейнеры термостойки... Чтоб через пять минут баллон был здесь!

Затем Ха-буа-буи распорядился, чтобы один из дипкурьеров был готов по его сигналу включить продув двадцать четвертого кессона в направлении стыковочного узла.

...Кибер-носильщик вытащил баллон в тамбур кессонной камеры, и их обоих тут же изрешетила пулеметная очередь.

- Давай! - гаркнул Генеральный контролер по рации, и струя воздуха понесла вырвавшееся из пробоин в баллоне облако газа к контейнерам.

Потом один выстрел из дезинтегратора. Пенные струи ударили из сохранившихся пожарных установок, превращая двадцать метров ревущего пламени в дым и пар.

- В атаку! - закричал Ха-буа-буи и вместе с пятью дипкурьерами (его последним резервом) ринулся по коридору, ничего не видя пред собой и поливая все впереди из ручного дезинтегратора...

В коридоре были только обгорелые трупы: в станционных скафандрах, в пятнистых комбинезонах, в шлемах, противогазных масках и вовсе без ничего, лежащие, сидящие, скорчившиеся, словно в материнской утробе, даже стоящие прибитые к стене сатанинским ударом.

- Мы победили! - воскликнул Сластев и выбросил вверх сжатую в кулак руку. - Значит, можем их! Можем!..

Он только сейчас выбрался из кают-компании, где был на всякий случай заперт Генеральным контролером. Георгий Сергеевич изнывал в своем заточении, рвался пострелять в "гадов", но увы...

- Начинаем расстыковку, - объявил Ха-буа-буи и закашлялся. Его легочная губка изрядно пострадала в едком дыму.

Операторы приступили к делу. В надстройку "Сталина" ударили реактивные струи корректировочных двигателей станции. Крейсер содрогнулся, переходной отсек затрещал и начал разламываться. Новый удар реактивных струй - и "Сталин" оторвался от "Миро-творца-316". Еще один удар - и появился зазор в полметра шириной. Корабль и станция начали расходиться на орбите. Сожженные дезинтеграторами артиллерийские башни "Сталина" молчали.

- Не верю я, что вот так все и закончится, - сказал вдруг Сластев. Слишком просто. Слишком легко...

- Вам что, этих трупов мало? - Ихиуач ткнул пальцем в экраны, показывающие панораму коридора.

Голубовато-зеленая пятнистая Земля преспокойно наблюдала за усилиями Миротворцев. В телескопы станция и крейсер "Сталин" продолжали казаться одним целым - маленьким серебряным зернышком. На самом деле они уже существовали порознь, и через несколько минут "Миротворец-316" сможет задействовать комплекс "Защита". Он обезопасится от новых атак, а затем уничтожит нуль-вилку...

Кодированный радиосигнал из Центра управления полетом в доли секунды домчался до полумертвого, лишившегося огневой мощи, штурмовых групп и почти всего экипажа крейсера "Сталин".

Земные телескопы на миг ослепли - взорвался ядерный заряд, установленный в двигательном отсеке корабля.

Вместе с "Миротворцем-316" был уничтожен и нуль-причал. Подпространственный аппендикс, протянувшийся до Сириуса, разом перестал существовать. И когда через десятки лет в окрестностях Земли появится новая экспедиция Галактической Лиги (если это вообще случится), Сталин и Берия уже давным-давно станут прахом.

Эпилог

Путник медленно поднимается по горной тропе. Он горбится, с силой вбивает в землю свой белый, отполированный рукою посох. Одет он в черное пальтецо, ушанку, выцветшие армейские галифе и грубые, но прочные ботинки с обмотками из вафельных полотенец. На спине - серый полупустой рюкзачок.

Путник по-стариковски тяжело дышит, но не останавливается передохнуть. Шаг за шагом приближается он к вершине утеса. Ноги плохо гнутся в коленях, но он упрямо переставляет их, все тяжелее опираясь на посох.

И вот наконец вершина... Внизу пропасть. Бурная Кызылга кусает каменистые берега, бьется в теснине, скатываясь все ниже - к равнинам Ленинополья. В долине больше не играет зажигательная ламбада. Там сейчас разорение и идет трудная борьба за жизнь. Здесь же ничего не изменилось с того дня, когда тут побывал Бастан. Впрочем, нет, изменилось. Добавилось еще восемь могил. И все они с одной датой: 1993.

Путник останавливается, воткнув свой посох в тропу. Корчится от кашля, сплевывая что-то густое, белокрасное в куст колючки. Совсем было засохшая чинара этой весной зазеленела одним боком. И эта зелень выглядела инородным вкраплением, странной бутафорией на фоне голых серых ветвей.

Потом путник опускается на колени и снимает ушанку. Его волосы белы, щеку и висок изуродовал корявый шрам. Глаза - в черных полукружьях - глубоко провалились. Половины зубов не хватает. Трудно поверить, что это еще совсем молодой человек.

Он улыбается и одновременно плачет. Перед ним могильные камни, по краям густо заросшие бурьяном. Горное кладбище Аль-Башлыка заброшено. Люди сюда давно не приходят. Заброшен и сам аул. Все уцелевшие жители осенью ушли в долину - выживать в студеную зиму. Они еще вернутся.

"Абдурахим Нурпесов Ахмед-оглы... Нуреддин Тагаев Амир-оглы... Мухаммед Асханов Нияз-оглы..." Мухаммед - самый последний, но путник этого не знает, ведь дата смерти одна и та же.

Он смотрит на эти камни и видит багрово-оранжевые сумерки, беспрерывно бьющие с небес извилистые молнии. "Это вы сказнили ИХ, - говорит он беззвучно. - На вас ОНИ сломали себе хребет. Вы отомстили за себя и за всех нас..." Тишина в ответ. Только скрипят ветви чинары да шелестит листва на здоровых ее побегах, обращенных к заходящему солнцу. "Все не зря..."

Николай Илгазов поднимается с колен. Пора возвращаться. Надо успеть до ночи спуститься в долину - туда, где есть жизнь. Ведь жизнь продолжается...