Феликс Пальма - Карта времени

Заметив посетителей, сидевшая в углу секретарша покинула свой пост и засеменила им навстречу. Барышня передвигалась торопливо и робко, точно мышка, ее шаги шуршали в такт стрелкам. Вежливо поприветствовав молодых людей, секретарша с энтузиазмом сообщила, что в третьей экспедиции в 2000 год еще остаются вакансии и она с радостью зарезервирует для них места. Прибегнув к своей безотказной сияющей улыбке, Чарльз учтиво отклонил предложение и объявил, что у них неотложное дело к самому Гиллиаму Мюррею. После минутной заминки барышня заверила джентльменов, что мистер Мюррей на месте и наверняка их примет. Чарльз вознаградил бедняжку за рвение еще более обворожительной улыбкой. Не без труда отведя взор от его сверкающего белизной оскала, секретарша развернулась на каблучках и знаком пригласила гостей следовать за ней. В глубине помещения начиналась широкая мраморная лестница, ведущая наверх. Эндрю и Чарльз в сопровождении девушки миновали длинный коридор, украшенный гобеленами, изображающими сцены войны будущего. Часы на комодах и столиках тикали в унисон. Добравшись до кабинета Мюррея, секретарша попросила посетителей подождать в приемной, но Чарльз сделал вид, будто не расслышал ее просьбы, и решительно толкнул дверь, увлекая за собой кузена.

Братья оказались в просторном, нелепо обставленном кабинете, стены которого, будто шатер полководца на поле брани, были сплошь завешаны географическими картами. Обнаружить в этом громадном помещении хозяина оказалось непросто: Гиллиам Мюррей растянулся на ковре и самозабвенно играл с собакой.

— Доброе утро, мистер Мюррей! — поздоровался Чарльз, делая шаг вперед. — Меня зовут Чарльз Уинслоу, а это мой двоюродный брат Эндрю Харрингтон. Не могли бы вы уделить нам несколько минут, если вы, конечно, не слишком заняты?

Гиллиам Мюррей, толстяк в элегантном лиловом костюме, ответил на иронический выпад Уинслоу многозначительной улыбкой игрока, у которого припасено в рукавах немало козырей.

— Для столь блестящих молодых джентльменов у меня всегда найдется время, — заявил он, поднимаясь на ноги.

Едва Гиллиам Мюррей встал во весь рост, Эндрю и Чарльзу стало ясно, что перед ними поистине незаурядная личность. Владелец фирмы был настоящим гигантом с головой Минотавра и такими мощными ручищами, что казалось, ему ничего не стоит жонглировать быками. Несмотря на внушительные габариты, двигался предприниматель легко и плавно. У него были аккуратно зачесанные назад соломенные волосы и огромные синие глаза; горящий в них огонь выдавал неуемную натуру честолюбца, привыкшего прятать гордыню за любезными улыбками, привычными для гибких, чувственных губ. Хозяин конторы широким жестом пригласил гостей к письменному столу, ловко прокладывая путь среди бессчетных глобусов и тумбочек, заваленных тетрадями и книгами. И здесь всюду были часы. Они висели на стенах, тикали на книжных полках, а за стеклом специальной витрины были выставлены клепсидры, солнечные часы и прочие древние устройства для измерения времени. Эндрю подумал, что Мюррей организовал эту выставку в насмешку над человеческим ничтожеством, над полным бессилием рода людского перед лицом всемогущего времени. Все, что мы смогли, — это попытаться отобрать у времени его метафизическую сущность, засунуть его в пошлое и нелепое устройство, чтобы следить, не опаздываем ли мы на встречу. Чарльз и Эндрю расположились в удобных креслах эпохи Реставрации перед массивным письменным столом на бронзовых лапах, хозяин кабинета уселся напротив, спиной к широкому окну. Ясный свет, лившийся сквозь стекло, погружал комнату в жизнерадостную деревенскую атмосферу, и Харрингтон подумал, что человек, покоривший время, вполне мог обзавестись личным солнцем посреди хмурого для всех остальных осеннего утра.

— Надеюсь, вы извините меня за неприятный инцидент у подъезда, — произнес Мюррей, поморщившись. — Наш фасад уже второй раз пачкают навозом. Не исключено, что это заговор, чтобы таким отвратительным способом помешать нашей работе, — предположил он, недоуменно пожав плечами. — Как видите, далеко не все считают, что путешествия во времени благотворны для нашего общества. А между тем после выхода в свет романа Уэллса это самое общество буквально помешалось на подобных путешествиях. Как бы то ни было, мне трудно извлечь из актов вандализма какие бы то ни было выводы, ибо вандалы до сих пор не сделали никаких заявлений. Они ограничиваются тем, что пачкают нам фасад.

После этих слов Гиллиам Мюррей замолчал, уставившись в пространство. Несколько мгновений он оставался погруженным в собственные мысли, потом, будто вспомнив, что он в кабинете не один, перевел взгляд на гостей.

— Итак, джентльмены, чем я могу вам служить?

— Мне бы хотелось, чтобы вы частным порядком переправили меня в осень тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года, мистер Мюррей, — выпалил Эндрю, обрадованный тем, что ему наконец предоставили слово.

— В Страшную осень? — удивился Мюррей.

— Да, в ночь на седьмое ноября, если быть точным.

Гиллиам внимательно оглядел молодого человека. Затем, не пытаясь скрыть разочарования, залез в ящик стола и вытащил большую стопку бумаг, перевязанную лентой, небрежно швырнул на стол, будто нечто в высшей степени отвратительное, к чему было до крайности неприятно прикасаться.

— Знаете, что это такое, мистер Харрингтон? — спросил Мюррей со вздохом. — Просьбы о частных экскурсиях, которые мы получаем каждый день. Люди мечтают побродить среди висячих садов Вавилона, познакомиться с Клеопатрой, Галилеем и Платоном, увидеть собственными глазами битву при Ватерлоо, строительство пирамид и распятие Христа. У каждого есть любимая историческая эпоха, и он думает, что туда можно отправиться, назвав кучеру адрес. Люди полагают, что мы распоряжаемся прошлым. Вам зачем-то понадобился восемьдесят восьмой год. Не сомневаюсь, что у вас, как и авторов всех этих писем, есть на то веские основания, но, боюсь, я ничем не могу вам помочь.

— Но я хочу вернуться всего на восемь лет назад, мистер Мюррей, — возразил Эндрю. — Я заплачу вам, сколько вы попросите.

Мюррей горько усмехнулся:

— Дело не во временных отрезках. И не в деньгах. Будь оно так, мистер Харрингтон, мы с вами уж как-нибудь договорились бы. Нет, здесь проблема, если позволите, технического характера: мы не можем разгуливать по прошлому и будущему, как нам вздумается.

— Получается, вы можете отправить нас только в двухтысячный год? — спросил расстроенный Чарльз.

— Так и есть, мистер Уинслоу, — подтвердил Мюррей, устремив на Чарльза печальный взгляд. — В самое ближайшее время мы планируем расширить предложение, но пока единственная доступная нам дата — это двадцатое мая двухтысячного года, день решающей битвы между машинами коварного Соломона и воинством людей под командованием доблестного капитана Шеклтона. Разве это было не увлекательно, мистер Уинслоу? — спросил хитрый предприниматель, демонстрируя отличную память на лица.