Петер Жолдош - Сверхзадача

Гилл еще и еще прослушивал запись голоса Сида, стараясь уловить и запомнить все оттенки и характерные ударения его речи, повторяя вслух отдельные фразы по два-три, а в особо трудных случаях и по десятку раз.

Вслед за этим сравнительно несложным, хотя и утомительным и однообразным периодом работы, наступил самый ответственный и опасный, когда Гилл впервые произнес: это я, Сид. Получив сразу дневную порцию мяса — никогда он еще так не наедался, — Юму блаженствовал на своем конце спирали; его рана на руке давно зажила, однако, если он начинал дремать или слишком уж ленился, приходилось освежать его под холодным душем. Гилл же был сосредоточен, молчалив и внимателен до предела.

Несколько дней подряд он говорил вслух, почти не переставая, и по возможности в каждой фразе вставлял слова: «Я, Сид». Затем отдал распоряжение Шарику перенести останки Нормана из кабины Сида в собственную спальню бывшего командира корабля. Робот, хотя и с трудом, но понял и выполнил поручение.

После этого Гилл, перебравшись в спальню навигатора, принялся за изучение его личных вещей. Рассматривал фотографии, повторяя про себя: «Это моя сестра, это мама, это дети сестры, мои племянники» (вероятно, сейчас живы только их правнуки, подумалось невольно, но это не так важно). Далее следовали изображения друзей, коллег по работе, снимки базы навигаторов, расположенной в глубоком кратере Нансена, неподалеку от северного полюса Луны, где Сид работал до начала полетов и был назначен штурманом «Галатеи». Он даже не предполагал, что Сид потащит с собой в космос столько всякой всячины из земной жизни; впрочем, это облегчало дело.

Предстояло решить еще один вопрос, пожалуй, самый важный, и он долго искал к нему ключ. Гилл, кибернетик по образованию, странным образом никогда не интересовался работой навигаторов, а конструируемый им Сид должен был любить свое дело, дышать и жить им. Достав из хранилища массу микрофильмов с информацией о полете «Галатеи», Гилл просмотрел почти все, но и это его не вдохновило. Однако решение нужно было найти во что бы то ни стало. После долгих недель всесторонней подготовки и изучения психики штурманов, ему предстояло сесть под купол консоциатора с тем, чтобы ввести в Мозг репрограмму личности Сида, пропустив ее через себя, такова была задача. Но Сид должен быть энергичным и волевым человеком, навигатором до мозга костей. «Я обожаю полеты в космос. Я превосходный штурман. Я делаю самую прекрасную работу на свете…» Самовнушение. Решение примитивное, но, может быть, оно приведет к желанной цели? Как врач-психолог — это была его вторая профессия, — Гилл знал, что страсть, влечение, любовь способны не только возбуждать энергию личности, но и реализовывать ее в самом широком спектре деятельности.

Для предварительного анализа репрограммы Сида теперь прошло уже достаточно времени. Он неторопливо продвигался вперед от секвенции к секвенции, и результаты были даже лучше, чем он предполагал. Сферу «речь-мышление» он просматривал с удвоенным вниманием. Вид сложных микроволновых образований, отраженных на осциллоскопе — они были знакомы Гиллу еще по институту Бенса, — успокаивал; навыки человеческой речи Сид должен усвоить легче и быстрее, чем это было с ним самим в личности Юму.

Закончив все исследования поздно вечером, Гилл принял на ночь небольшую дозу снотворного. Как правило, Юму спал неважно, ему мешали и подушка, и чуть слышное гудение воздушного кондиционера — в прошлом Гилл его даже не замечал, но главное, чувство неволи, изоляции от живого мира.

Утром он проверил исправность инфразвукового пистолета, затем вызвал на связь одного за другим все шесть роботов-наблюдателей. Третий, замаскировавшийся на северо-востоке, доложил об оживленном движении живых существ в неглубокой долине довольно далеко от «Галатеи». Это могли быть только красные охотники, снующие на своем стойбище.

Нарезав полос из мягкого пухового одеяла, Гилл старательно обернул ими стальные руки Шарика. Тот, которому суждено стать Сидом, с первой же минуты не должен испытывать никаких неудобств.

Более часа они двигались через редкий лес, обходя кусты и деревья, пока наконец достигли исходного рубежа — за гребнем холма располагался лагерь охотников.

— Идти медленно, — скомандовал он роботу. — Следуй за мной, дистанция пять метров.

Крадучись, как когда-то Юму, охотившийся на дичь, он выполз на гребень холма. Шарик послушно повторил его маневр несколько позади.

— Стой, — прошептал Гилл и, заняв удобную позицию, потянулся к коробке на поясе, где находился переключатель управления роботом, чтобы переключить его с вербального на биоточный диапазон. Малейший посторонний звук может спугнуть охотников, и тогда все пропало. Шарик стоял за кустом, густая листва скрывала его поблескивавший металлический корпус.

Со стороны стойбища не доносилось не звука. Гилл не мог знать, какие события произошли в племени красных охотников с той поры, как Юму их покинул. Они были живы, так докладывали, пользуясь радаром, дозорные роботы, и имели достаточно пищи. — мертвых хрюков они находили регулярно. Но известно ли им, что они находятся на положении пленников, и как изменилось в этой связи их поведение? Что они сделают, увидев Юму? Нападут, чтобы убить, или обратятся в бегство? Шарика он не мог взять с собой: увидев робота, охотники в панике разбегутся, а управлять роботом по радио, одновременно наблюдая за племенем, весьма затруднительно.

Высокие визгливые голоса послышались из зарослей кустарника, покрывавших спуск в долину. Женщины ссорились в смеялись возле костров; все как было, ничего не изменилось. Вечная история, пока живо племя. Его охватила вдруг щемящая тоска. Бросить все, не думать ни о чем, только бы опять сидеть возле костра, пусть самого крайнего и маленького… Снова быть среди них, только бы не одиночество, как теперь. Вспыхнувшее влечение было так сильно, что даже страх перед Дау казался желанным. Подавленный приступом ностальгии, он лежал на животе, царапая ногтями землю. Юму взял верх над Гиллом в самый неожиданный момент.

Он поднялся на ноги и далеко отшвырнул от себя инфразвуковой пистолет.

Конечно, Юму возвращается к своим.

Все, что случилось до сих пор, рассеется, как сон, когда он опять сядет на корточки возле костра.

Он уже расстегивал пояс, когда его взгляд случайно упал на Шарика. И это остановило — почему, он не мог объяснить даже потом, позже. Придя в себя, он содрогнулся. Что стало бы с Юму, спустившимся в долину? Остерегайся племени охотников, Гилл, нет, не копий воинов, а запаха дымка костров, смеха детей и женских голосов…