Дивов Игоревич - Оружие Возмездия

— Значит, штабные козлы решили от тебя избавиться, — сказали сержанты из моей учебной батареи. — Перетрусили. Ладно, не падай духом. В войсках тоже люди служат. Ты, конечно, ни фига не обученный, но это ерунда. Все доучиваются на месте.

— Мужайся, — только и посоветовали знакомые из батареи управления.

У них там была легкая дедовщинка, и они представляли, как это должно выглядеть в суровом варианте.

— Ты слишком добрый для войск, — сказал Паша Гусев. — Хреново тебе придется.

— Обозлюсь, — пообещал я.

Надел парадную форму — и поехал служить дальше. У меня была слишком длинная для курсанта-выпускника шевелюра, самодельный широкий камуфлированный брючный ремень, модные электронные часы и наглая морда.

— Нас почти двадцать, — сказал я ребятам в поезде. — Если что, отобьемся. Главное — держаться вместе.

Как потом оказалось, ребята мне поверили.

А напрасно.

Бригада Большой Мощности знала эти штучки и пресекала их в зародыше.

ГЛАВА 9.

Дальний берег Днепра терялся в жарком мареве.

— Надо будет смотаться туда, посмотреть, как там люди живут, — сказал я на перекуре.

— Доплывешь? — недоверчиво спросил Голиней.

— Я когда плаванием занимался, у меня любимая дистанция была километр брассом. А тут на глазок столько же.

— Даже не пробуй, — сказал Верчич. — Утонешь, а нас вздрючат. Вчера Тхя проверял лазерный дальномер, стрельнул по тому берегу, оказалось четыре километра.

— Ско-олько?..

— Эх, ты, Москва. Это ж Днепр!

— Однако… Верно сказано: редкая сволочь долетит до середины Днепра.

— Ты тоже редкая сволочь, но даже не пробуй, — повторил Верчич. — И вообще, Москва, поменьше залупайся. Тебе сказано было подстричься?..

— У меня нормальные волосы.

— Тебе не положено.

— Слушай, мне и так до хрена не положено.

— Москва, не выпендривайся. Сегодня ты обрастешь, завтра Кузнечик твой обрастет… Думаешь, если вы такие здоровые лбы вымахали, мы вас не уроем? Тебя просто не мудохали по-настоящему, так, чтобы кровью ссал. С тобой по-человечески обращаются, ты это ценить должен.

— Ни хрена себе по-человечески… Коля, в ББМ дышать нечем. Молодые на положении рабов. Из личных вещей одна зубная щетка, да и то не у всех. Боятся зайти в казарму — там ведь каждую секунду кого-то бьют… С чего ты взял, что я выпендриваюсь? Я круглые сутки молчу. У меня один вопрос: вам самим-то не противно? Не стыдно?

— Москва, — сказал Верчич проникновенно, — если вас не пинать каждую секунду, вы не будете работать, и ББМ развалится. Это закон. Это армия. Тут никто добровольно ничего делать не станет. И ты не представляешь, что творили с нами. Вон, Вася еще застал наших дедов. Это была вообще жопа.

— Да, это жопа была, — вспомнил Голиней и передернулся.

— Постригись, — сказал Верчич. — А то пожалеешь.

— Эй! — позвал капитан Масякин. — Кончай перекур.

Мы пошли к миномету.

— Пойми, Москва, — сказал Голиней тихонько, — тебя никто не поддержит. Ты хороший парень, ну не лезь против правил. Из-за тебя и остальным молодым достанется.

— Знаю. Я все знаю, Вася. Я же не слепой. Но от этого не легче.

— Вот и не выпендривайся. Будет только хуже.

Я, конечно, не подстригся. Стало не хуже а вообще жопа. Где-то через сутки. А пока мы полезли на миномет.

На броне я сразу успокоился. Мне нравилась эта железяка.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ББМ

Сначала нашу партию молодых сержантов занесло в Малиновку, что под городом Чугуевым. Сюда за нами должны были явиться "покупатели". Нам сразу объяснили: это та самая Малиновка, про которую фильм "Свадьба в Малиновке". Меня эта комедия никогда не впечатляла, и малиновская часть не впечатлила тоже.

Перебросившись с местными парой слов, я узнал, что служба тут состоит в основном из хозяйственных работ, дедовщина терпимая, кормят хорошо, а неподалеку продают отличный самогон.

— Не служба, а сплошная барза, — сказали мне. — Хотя скучновато, честно говоря.

— Барза? — переспросил я.

— "На барзу попал" это значит: все хорошо, — объяснили местные. — А ты с Москвы? С самой Москвы? Так у тебя и земляки тут есть.

Земляки — не главное, подумал я, ключевое слово: "скучновато". Если им скучновато, мне будет в самый раз. Одно плохо, здесь почти не работают на технике. Это обидно. А нужна мне техника? Позарез нужна? Малиновка так Малиновка. Я тут уже принюхался. Вроде бы ничего особенного, но можно жить. С одним условием. Раз они тут в глаза не видят боевой учебы — нет смысла служить в батарее. Надо пристроиться в штаб. Буду там, по завету Тяглова, ночами писать страшную книгу. Непременно выведу зампотыла проходным отрицательным героем.

— Прячь бычки, начПО идет.

— Где начПО? — встрепенулся я.

— Да вон. Он с курением борется. А так ничего дядька, простой.

Я рванул наперерез высокому подполковнику и спросил, нет ли нужды в специалисте редкой военной профессии.

— Что еще за профессия?

— Командир пишущей машинки.

— Где работал?

— Политотдел Мулинской учебки.

— Понял, — сказал начПО. — Где твоя партия? Стой там, я за тобой приду через полчаса.

— То есть…

— Да, ты уже служишь здесь. Поздравляю.

Все оказалось не просто, а очень просто. Я вернулся к своим, закурил и решил пока ребят не радовать тем, что дальше они двигаются без меня.

Тут появился моложавый и веселый капитан в лихо заломленной фуражке.

— Мужики, — сказал он. — На фига вам киснуть в этой Малиновке? Вы здесь миномета даже издали не увидите. А мы регулярно на технике работаем. И ездим стрелять на полигон. Рванули к нам в Белую Церковь! От Киева восемьдесят километров. Город чудесный, наша часть стоит на окраине. Кормежка отличная. А главное, сама часть особенная.

— Чем же? — спросили капитана.

— Кадрированная бригада прямого окружного подчинения. Всего сто пятьдесят человек. Разворачиваемся только по войне.

У нас тут же в мозгах дружно щелкнуло: чем меньше часть, тем меньше дедовщина. Армейский стереотип.

— Небольшой дружный коллектив, — заявил капитан, будто подслушав наши мысли. — В дивизионе меньше тридцати солдат и сержантов. Батарея — шестеро. На шестерых — свой комбат, представляете? Я сам комбат.

Память моя не сохранила фамилию этого телепата, он нас отвез в ББМ и вскоре оттуда перевелся. Попался бы он мне через месяц за забором, я бы ему… Да ничего особенного, просто в глаза бы посмотрел.