Путь. - Владимир Волев
Мальчик взял трубку, не в силах сопротивляться этому харизматичному человеку, и что было сил вдохнул. Секунду всё его тело противилось инородному веществу, но потом Арсений ощутил вкус, и тот увлек его в пучину сладострастия. Тело будто бы «зарябило» под натиском нереальности такого блаженства, и разносчик газет непроизвольно улыбнулся. Когда он выдохнул этот чудесный дым, тот заволок его непроглядной пеленой, через которую проступали чудные видения, но затем всё развеялось. Арсению захотелось еще, захотелось ощущать это всегда, сколько было возможно, но Лука с легкостью гимнаста выхватил трубку и поднес к своему рту. Тут же мужчина начал проявляться в мире как-то нечетко, сейчас мальчику это стало особенно заметно.
Это было похоже на помехи на телеэкране, или же на плохо записанную видеокассету, и от этого становилось жутко. Присмотревшись, Арсений заметил, что все, кто вдыхал из чаноподобного агрегата дым, на секунду начинали «рябить», а потом разражались диким смехом. Мальчику стало страшно. Посидев еще немного, он понял, что голова начинает кружиться, и спасти от этого может лишь дым, но, удержав себя в руках, он стал продвигаться к двери. Голова начала непримиримо бороться с телом, заставляя конечности вяло двигаться, а когда Арсений отказался повиноваться, то и вовсе заболела, будто ее ударили о стену. Люди вокруг вдыхали дым, «рябили» и смеялись, и Арсению стало так страшно, как не было еще ни разу в жизни. Тут же возникла закономерная мысль: «А что, собственно, здесь происходит?» И вторая, которая словно не принадлежала ему самому, была какой-то чужой: «Это не тот мир, который ты ищешь».
Арсений зачем-то вежливо попрощался и продолжил пробираться к выходу, однако его настиг Лука и протянул ему руку с зажатой в ней карточкой. На этой непонятного рода визитке были написаны имя и адрес, а также прорисовывалось множество символов, значения которых Арсений понять не мог.
Лука сказал:
— Теперь ты знаешь, где меня искать, если захочешь к нам присоединиться! — Он похлопал мальчика по плечу, одновременно вдохнув дым из трубки и «зарябив».
* * *
Так быстро Арсений не бежал еще ни разу в жизни. То, что рука Луки, которая лежала на его плече, провалилась насквозь через его тело, стало последней каплей. Хозяин подполья засмеялся, и огоньки в его глазах так и плясали. Адские огоньки, принадлежащие не этому миру. Туда не хотелось.
Арсений посмотрел на визитку, которую дал ему Лука, и приступ отвращения охватил его. Он хотел забросить ее подальше, но ветер вдруг сам подхватил кусочек бумаги и, мгновенно превратив в песок, развеял на мелкие песчинки. Хотелось бежать домой, забраться под душ, хоть это и разрешалось только раз в неделю, а потом завалиться в кровать и не вспоминать о пережитом ужасе, но впереди ждала работа. Те газеты, что он нес в особняк на возвышенности, всё еще были при нём, и их необходимо было доставить. Человек, который ждал их, явно тешил себя мыслью о свежей прессе.
По дороге нашего героя терзали мысли и невнятные воспоминания: в его кухне горел огонь, и он жил не в спрессованном доме, а в огромном многоквартирном исполине, и вокруг не было песка, ни капли этого проклятого песка, который ветер постоянно носил по извилистым улочкам городка. В этих мыслях-воспоминаниях у него была тайна, из-за которой он сейчас находился в совершенно другом месте, не там, где должен был быть. За этой тайной стоял он сам и еще множество людей, которые даже не были ему знакомы. Бред этих мыслей завершался на той же кухне, где в клетке обитал точно такой же хорек, как и тот, что жил у Арсения здесь. Встрепенувшись, разносчик побежал дальше, чтобы разделаться с работой и дома повнимательнее присмотреться к своему хорьку.
Приближалась буря, это было заметно по напряжению, которое висело в воздухе и передавалось всем и каждому. Ветер усиливался, что также не могло не напрягать, но не это служило главной причиной беспокойства. Песчаные бури в это время года — дело привычное: кто обратит внимание на несколько увеличившееся количество песка в воздухе? Впрочем, есть одна буря, о которой говорят уже давно, и ее боится каждый обитатель этих мест. Называют ее «Эль Пасо», что на местном наречии означает «Уносящая Свет». Случается это бедствие раз в несколько десятилетий. Во время такой бури потоки песка настолько плотны и многочисленны, что не видно ни зги. Рассказывали даже, что, вытянув руку, невозможно разглядеть своих пальцев, а если не использовать специального оборудования, то выходить на улицу и вовсе опасно. Эта буря приносит смерть и разрушение, многие пропадают в ее бездне, но также она приносит и новые песчаные районы с кредит-машинами, которые возникают будто бы ниоткуда, а все старые, что не работали много лет, загораются вновь. На век самого Арсения не выпадало ни одной такой бури, поэтому он побаивался, но ждал ее с нетерпением, поскольку тут вообще мало что происходило, а эта буря была хоть каким-то, но событием. Если исключить, конечно, непонятные происшествия последних дней.
Погруженный в свои мысли, он пробирался сквозь лабиринты построек и вскоре, сам того не заметив, оказался на нужной улице, прямиком перед огромным особняком из песка почти в три этажа.
«Превосходно!» — подумал Арсений и с готовностью распахнул калитку, но тут же осекся.
Ящика для газет в этом огромном доме предусмотрено не было, а это значило, что, по протоколу, он должен был отдать прессу лично хозяину. Если быть честным, владельцев таких огромных домов наш герой недолюбливал. Это были либо состоящие на госслужбе чиновники, которые изводили нравоучениями о том, как нужно жить, либо хамоватые дельцы. Однако выбора не было, и Арсений нажал кнопку звонка.
Ответили ему не сразу, видимо, владельцу понадобилось некоторое время, чтобы спуститься с верхнего этажа и лично отворить дверь. Уже после того, как тот открыл ее, он спросил:
— Кто там?
— Ваши газеты, господин, — в подобающей манере ответил разносчик.
— А-а-а, так заходи, чего стоишь?
Редко кто приглашает газетчика к себе в дом, и еще меньше народу относится дружелюбно к этим, по их мнению, низшим созданиям системы. Поэтому действия хозяина особняка изначально показались Арсению подозрительными. Тем временем этот средних лет гражданин в меру упитанной наружности решил провести некое подобие экскурсии по первому этажу своего огромного особняка и, кажется, получал от этого огромнейшее удовольствие. Первый этаж будто и был создан специально для этого: он был своего рода выставочным залом какой-то неправильной галереи. На многие диваны и
