Наследники Битцзы - Александр Кларенс
– Говори.
Раздражение Норы как по телеграфу мгновенно передалось мне. Если бы в эту минуту она не стояла лицом к окну, то мне вряд ли бы удалось незаметно от её внимания спрятать под стол трясущиеся руки.
– Вообрази сыщика… Расследует громкое убийство. Никаких следов. Но появляются тонкие ниточки к вероятным свидетелям… Свидетели убираются тем же загадочным киллером. Причём почерк говорит, что действовал один. Или два–три, но прошедшие одну школу, – что маловероятно… Рассуждая логически, сыщик приходит к выводу, что нельзя исключить действие сил, которые принято называть потусторонними, инфернальными… Что он делает?.. Создаёт ситуацию, в которой киллер должен убрать его самого, но ему удаётся подложить вместо себя «куклу», подготовленного для этого покойника… Результат тот же – никаких следов. Сыщик уже в растерянности. Все его планы кем-то просчитываются, с ним почти заигрывают. Ведь и «куклу» смогли вычислить. Значит, ничего не боятся… Вот.
– Что сказать Кристиану?
– Расскажи дословно всё, что услышала… И ещё… Гаррисон не так уж был и далёк от истины, просто… Кто вёл его миссию?
– Алорисия.
– Ты уверена, что решение принимал Гаррисон?
– Что ты хочешь этим сказать!
– Ничего. Эти слова тоже передай Крису.
– Сделаю в точности, не сомневайся.
– Нора, ты знаешь моё отношение к тебе. Сомнений в нём никогда не было.
– Тогда… выполни мою просьбу… пожалуйста.
– Я слушаю.
– Не отталкивай моих девочек, они всё, что у меня осталось…
– Много не обещаю, но сцен как ночью не будет.
– Спасибо… мне пора… Обними на прощанье.
– Только дружески.
– Ну что ты!.. всё под контролем… Запах… от тебя…
– Что с запахом?
– Не твой… Так же пахнет Кристиан… одиночеством.
Нет, женщина ничего не забыла, да и не собиралась забывать. Но в очередной раз она поражала чуткостью и тактом, не упуская возможности напомнить о своих чувствах.
Суши
– Почему суши?
– Ой, Хельга, не приставай. Голова как телевизор, – одни помехи.
– Я вообще-то пообщаться приехала.
– Да тут… Извини… Так о чём?.. А, да!.. Почему Дэвид Суше выбрал себе такую неблагозвучную для британского актёра фамилию?
– Разве это не настоящее имя?
– Я хочу сказать, что он выбрал себе родителей.
– Дался тебе Суше.
– Пытаюсь отвлекать себя пустыми разговорами.
– Пустых мне на работе хватает… Как дела?
– Терпимо… почти. Головные боли уже до «хоть кричи».
– Принимай лекарства.
– Один раз принял – только хуже стало… Переползает из одной половинки в другую, потом сверху ка-ак даст!.. Умора.
– Я могу для тебя что-нибудь сделать?
– Отвлекай меня вопросами, – буду благодарен.
– Любыми?
– Давай–давай, я жду–жду–жду.
– Я предупредила.
– Хельга, я уже на всё согласен!
– Нам кофе… Девушка, а сахар?..
– Простите, сейчас принесу.
– …Сегодня пить готов и без сахара.
– Вот сегодня пей с сахаром, пей. Зря просила что ли?
– Спасибо.
– …Расскажи о Норе.
– Наконец-то… Думал, так и не спросишь.
Думал, или надеялся – мог ли я признаться себе, что чувствовал!.. Мне кажется, что нет, моя любовь к искренности немного подвинулась, уступив место приключению и остроте отношений. Это как начать просмотр триллера, зная, что в любой момент его можно остановить. Главное, сделать это вовремя.
– С днём нынешним я приблизительно разобралась. Она тебя… любит, что ли.
– Да без «что ли»… двенадцать лет. Правда, думаю, что они годы не понимают протяжённо как мы.
– То есть?..
– Там нет календарей. Ну… привычных нам. Есть события, которые к тому же часто повторяются, варьируются. А могут происходить одновременно. На уровне тела воспринимается вполне естественно, а крышу сносит напрочь.
– Как «День сурка»?
– Или «Зеркало для героя».
– Не видела…
– …Да, с умом происходит нечто подобное. Но умирать я лучше как Бродский приду на Васильевский.
– …Что-то случилось?
– Васильевский… Васильевский остров… Почему я так назвал это место… Как же раньше не додумался… Я для себя там что-то оставил… потому что очень хотел вернуться.
– К Норе?
– И к ней тоже, врать не буду… Ладно, я отвлёкся.
– Что она в тебе нашла?.. Ты сам говорил, что никогда не был привлекательным, да и умом особо не блистал.
– Не знаю. Может как отражение могущества, которое исходило от Криса. Мы ведь раньше встречались, но он как-то заблокировал мне память.
– А может просто так?.. Как у всех нормальных людей.
– Возможно… Там как раз нормальных мужиков нет.
– Здесь их тоже не осталось.
– А как же я!..
– Ты считаешь себя нормальным?
– …Как бы сказать… Вот бывают такие цветы, бессмертники называются. Когда высаживаешь семена, никогда не знаешь, какой раскраски они вырастут. Так же и там. Все люди, но каждый со своими тараканами. И тараканчики ещё те!.. Мне скучать не приходилось… А я другой, – из того же мира, что и Аламейда, не утративший свою… «обыкновенность». Просто мужик и всё… Ну и физически. Сложён был неплохо, а любой вьюноша мог запросто меня положить на лопатки без напряжения. Не так сильны, как у Гаррисона, однако наши спортсмены могут идти на пенсию рядом с ними.
– Кто такой Гаррисон?
– Ну что ты!.. Очень известный писатель–фантаст… был когда-то. Мне повезло – я хорошо помню одну из первых книг.
– «Неукротимая планета»?
– Она самая… Очень популярен у нас по-настоящему стал после цикла о Крысе из нержавеющей стали. Первая повесть мне нравилась когда-то, остальные так себе, жевательная резинка для неокрепших мозгов.
– Тебе не приходила в голову мысль, что все фантасты так или иначе контактируют с этой цивилизацией?.. или с другими?
– Конечно приходила, не совсем из ума выжил. Я только сейчас понял, насколько близко они знали эту действительность… Ох, лукавит женщина…
– Кто, Нора?
– Она, кто ж ещё… Гаррисон был не одним, это точно. А может и не первым… Но что-то произошло… Вот головняк. И почему я?..
– Хочешь разобраться прямо сейчас?
– Куда мне!.. умом не вышел. Там, всё там. Возможно, и на пресловутом Васильевском.
– Ты точно не собираешься там умирать?
– Нет конечно! С чего ты взяла?
– Ну… Бродский, и всё такое.
– Это была подсказка, уверен. Я тогда увлекался его стихами, знал, что обращу на это внимание, как на очень важную вещь.
– А девочки?.. Лилит… Рамина… Красивые имена.
– Очень красивые девчонки, все в маму… Стоп!.. Когда мы встречались двенадцать лет назад, у неё детей не было. Даже если бы у нас что-то с ней произошло – это невозможно, им лет… от пятнадцати до двадцати… Ничего не понимаю. Но она им мать… Нет, наш мир мне нравится больше. Пусть и живём недолго, но такой бардак на земле не нужен, своего хватает.
