Наследники Битцзы - Александр Кларенс
– Означает ли это, что есть такие, про которые я не слышала?
– Ну… в общем… да.
– Ничего себе… Я слушаю.
– Вот посмотри название главы. Ничего необычного?
– Непривычно. Я бы, не задумываясь, написала «Люди и технологии».
– Я тоже. Но я изучал орфоэпию. Твой вариант – простой перевод. Не важно, с какого языка. Причём парадигма работает, как пишется – не по-русски. Главное слово стоит вторым, на нём и делается акцент.
– Почему?
– По законам орфоэпии русского языка. Это один момент… Второе… Любой мало–мальски тренированный человек может с ходу запомнить до восьми разнородных элементов… образов, используя собственный алгоритм. Хорошо тренированный запомнит те же восемь в любом порядке воспроизведения. Но не больше. От девяти и дальше придётся использовать специфические алгоритмы.
– Какие?
– Ну вот опять! Моё главное слово «люди»… Специалист в орфоэпии должен уметь создать группу из восьми элементов, которую обыватель запомнит просто так. Потом ещё и удивляться будет сам себе, – зачем оно сидит в голове.
– Типа НЛП?
– Похоже, но не совсем.
– Ты можешь создавать такие группы?
– Кажется, могу… Впрочем, у меня другие задачи.
– А для чего им такие группы?
– Представь территорию, на две трети занятую сушей, девяносто процентов которой непригодны для проживания человека вообще. Даже оазисов нет.
– А люди?.. народы?
– Один, народ один. Но очень сильное различие по социальным и другим параметрам. Причём большая часть населения занята законопослушанием, выживанием и производством благ. Самое убийственное – их это устраивает. Можно такое представить в России?
– Только не в России.
– Есть так называемые… выродки, что ли. Я так называю. Эти с генетическими нарушениями, которые, к счастью, не передаются по наследству.
– Ну хоть что-то.
– …по причине отсутствия такового. Низкая рождаемость во всех слоях населения.
– А третья?.. четвёртая?
– Нора, Крис и другие, – их сторонники. Немногочислены, держатся на технологиях и своей вере в будущее. Бирков больше, частью это безмозглые разрушители, которым лишь бы что-нибудь сломать. Нора говорила о деформации сознания. Она верит, что это можно исправить.
– Ты сам веришь?
– Говорят, что получится…
– …Филипп учится работать сангиной?
– Я отговаривал – сильные перепады температуры, влажности. По этой причине плохо развита письменность, искусство вообще.
– А как же технологии!
– Технологи хорошие. Интернет и сотовая связь отсутствует как класс, однако в остальном!.. Нам таких высот не видать как своих ушей.
– А в зеркале?
– Только представь – вся микроэлектроника на золоте и редкоземельных. Там золото валяется под ногами. И совсем эти земельные не редкость… Золото, кстати, их и выручает. Не поддаётся коррозии.
Люди там тоже «плохо поддаются коррозии». Я пока не понял, какое свойство делает их долгожителями. И не просто долгожителями – стариков, а тем более дряхлых, невозможно встретить. Нора старше меня в два раза, но выглядит на двадцать пять или чуть больше. Про Кристиана я уже говорил. Заманчивая могла бы оказаться перспектива, если бы ради неё не пришлось отказываться от всего, что дорого. Поневоле начинаешь задумываться – какая чаша перевесит.
– Технологии… технологии. А про людей?.. Ты говорил, что Филипп рисует сангиной. Почему ей?
– Проще в изготовлении. Придумал, как сохранять свои нетленнки для потомков. Заливает изделие расплавленной глазурью с подмешанной золотой пылью. Очень красиво… Ну и самый главный там я. На правах музейной редкости.
– Ещё одна способность?
– Ну да… Про беспроводной Интернет знаешь?
– Обидеть решил?.. Сама пользуюсь.
– А бескомпьютерный?
– Сейчас придумал?
– Нет. Голова только от него раскалывается. Алорисия нашла гениальный приём, как обойти эту неприятность хотя бы там. И, кажется, за этим они меня и вытаскивают.
«Гениальный приём» Алорисии оказался блефом чистой воды. Моё комфортное состояние не входило в её интересы, что позволяло ей отчасти сохранять контроль над ситуацией. Но об этом я узнал чуть позже.
Авторский вечер
– Приветствуем тебя, Александр.
– Здравствуйте… Сеньора, моё почтение.
– Времени у нас как всегда мало, поэтому лирику оставим твоим читателям.
– Если будут.
– Извини, в этом помочь не в силах… Итак, на повестке дня следующие вопросы: все твои телодвижения расписаны по минутам, поэтому никакой самодеятельности, только импровизация в заданном рисунке.
– Я постараюсь.
– Не надо стараться, сделай. Я готовился к встрече больше десяти лет, ещё одно фиаско мне ни к чему. Третьего шанса может не оказаться… Далее… Филипп куратор и телохранитель, любое твоё слово для него как приказ от меня лично. Запомни раз и навсегда – это не удовлетворение твоих извращённых фантазий, а вопрос выживания вида, и я как никто другой отдаю себе в этом отчёт… Лирический нюанс… Женщины – это их личное дело. Однако больше трёх пугать своей харизмой не рекомендую, утомляют.
– …Брат, по тебе не скажешь.
– Алорисия, заткнись, моя дорогая. Присматривай за муженьком, я человек свободный… С вопросами по времени, если появятся, – к Элеоноре, техническая сторона и личное оружие на Филиппе… Лилит и Рамина оберегают тебя от мелких неприятностей вроде домашних насекомых и шальных бирков… до поры до времени… Во время переделок свою задницу зарывать как можно глубже в землю и дожидаться полной тишины. Если заболеешь так, что мы ничем не сможем помочь – миссия прервётся до твоего возвращения сюда. Если тебя прикончат как сонную муху – твоей дочери придётся тебя хоронить. А ей сейчас волноваться нельзя… И последнее… Да, с последнего и начнём… Что молчишь? – спрашивай.
– Спрашивать?.. что?
– Нора, девочка моя, рот закрой… У тебя нет вопросов?
– История с наследниками Битцзы… Насколько она украшена вымыслом?
– Вернёмся к истории.
Не в последний раз меня покоробило отношение Кристиана ко всем, кто «не он». Особенно больно стало за Нору. Ведь это её усилия и молитвы вернули меня сюда, её память и любовь ко мне сделали возможной толику моего участия в их проблемах. Аламейда по-прежнему оставался чужим и далёким человеком. Порой я задавался вопросом – человеком ли…
– В тысяча восемьсот девяносто восьмом, кажется, бывший моряк Морган Робертсон решил заделаться писателем. Писатель он был никакой, да и заделаться решил чуть раньше… В общем, сел, как говорится, за стол и описал гибель «Титаника». Мелкие недостатки в описании на совести автора, несовпадения спишем на издержки проектировщиков. Что с тупых взять… У них в запасе было четырнадцать лет, чтобы призадуматься, – а что же они, собственно, строят! И что?.. В целом, в двадцатом веке начали сбываться технические предвиденья Жюля Верна, и не только его. Список длинный, всего не перечислишь.
– Как наша ситуация коррелируется этими пророчествами?
– Для психологической математики
