Ходоки во времени. Время во все времена. Книга 4 - Виктор Васильевич Ананишнов
– Итак, где?
Шилема почти беззвучно отозвалась:
– Вон у того маза, – показала она в стороне на отшибе стоящего строения. – Лучше внутри, там никто не живёт… Но, КЕРГИШЕТ, постой! – она изучающие всматривалась в панораму поселения. – Я, пожалуй, ошиблась… Надо лет на десять позже… Можешь?
– Попробую.
Вид посёлка остался прежним, лишь промелькнули тени, а рядом с заброшенным строением, которое, похоже, время обошло стороной, появилось ещё одно, поменьше и покрытое камышовыми снопами.
– Вот! – облегчённо выдохнула Шилема. – Теперь можно выходить.
– Никогда, даже в снах, не думах и не предполагал, что можно вот так… Ах, КЕРГИШЕТ, а можешь на десять лет, пожалуйста?.. На десять, так на десять…
Арно что-то ещё говорил, а Иван вдруг увидел Симона, и только после этого осознал, что Симон – это внезапно раскрывшаяся точка на карте времени, что несколько побледнела на фоне посёлка, но довольно чётко вновь показывала движение ходоков в поле ходьбы.
– Симон! – воскликнул Иван. – В опасности!
Кимер Учителя не позволял ему находиться в таком далёком прошлом, во всяком случае, он находился на пределе возможности. Вот почему Иван решил, что Симон в опасности. К тому же Симон оброс щетиной, глаза его запали, и был он не один – его опекали или преследовали какие-то создания, образа которых Иван никак не мог уловить.
«Удильщики»
– Симон?.. Какой Симон? – почти благодушно прогудел дон Севильяк, хотя выкрик Ивана уже посеял в нём тревогу; но таков был дон Севильяк – быстро перестраиваться он не умел.
– Наш!.. Наш Симон! На него напали! – выкрикивал Иван, направляя облако со всем содержимым в нём к точке зоха в районе юга полуострова Индостан.
Облако хищной птицей словно падало к этой точке, и, несмотря на то, что она то терялась, то возникала вновь из-за перехода Симона и его преследователей в реальный мир и обратно в поле ходьбы, координаты её Иван знал точно.
Не прошло и минуты независимого времени, как уже все ходоки увидели Симона, окружённого существами, возможно, не из вида хомо сапиенс. Они были облачены в тёмные просторные одежды, ткань которых на изгибах лучилась чистым серебряным светом, оттого трудно становилось уловить истинный вид этих существ: в глаза бросалась рябь тёмного и ослепительно белого.
Симон, и это было заметно, сопротивлялся из последних сил, пытаясь выскочить за пределы круга, образованного вокруг него, частыми переходами из мира в мир. Но все его подвижки были обречены, потому что многочисленность, не менее полутора десятка, нападавших и их не меньшая степень подвижности во времени позволяли стеречь Симона, как в реальном мире, так и на дороге времени. Они постепенно выдавливали Симона за грань его кимера, а там у него – полынья: провалится и захлебнётся, тогда его можно брать без опаски. Ему уже приходилось не отступать, а лавировать.
Можно было бы всем ходокам выскочить и выхватить Симона из круга. Но у каждого из них, кроме Ивана, в этой точке зоха кимер был запредельным. Что здесь их могло ожидать, можно только гадать. Дон Севильяк, наверное, задохнулся бы или с ним случилось нечто более страшное. Поэтому Иван накрыл облаком всех действующих лиц, высунулся и выхватил Симона из круга.
– Вот вам! – радостно крикнул Арно, но возглас его потонул в свистящих звуках, издаваемых существами, непонятным образом ворвавшихся в недра облака.
В нём сразу стало тесно.
В нём стало слишком тесно.
До того Иван вводил в него очередного колониста, оно как бы неспешно вспухало, предоставляя новому пассажиру место. А под натиском этой новой оравы, внезапно вторгшейся в неё ватаги, оно раздалось, но теснота появилась из-за скопления на малом пятачке ходоков и не прошеных гостей.
Стиснутые в плотную толпу люди и существа замерли от неожиданного противостояния.
Но вот взвизгнула одна из женщин, грохнул басовито дон Севильяк, зажатый со всех сторон своими и чужими, и – всё зашевелилось, задвигалось. Но лишь внутри тесного круга, так как ступить или позволить вольное какой-то сдвиг было некуда.
Иван, притиснутый к податливой стенке облака, с трудом склонился к Симону, в изнеможении сидящего в его ногах.
– Кто это?
– «Удильщики»… Тейши… – прохрипел Симон. – Надо уходить… В будущее… Ваня, в будущее…
На стоящего в неудобной позе Ивана навалился Арно, под руку скользнула Шилема.
– Ваня! – ревел дон Севильяк, напирая грудью на пришельцев, так как рукой не мог размахнуться. – Зачем ты их пустил сюда-а?
Колонисты, оказавшиеся по ту сторону неожиданных визитёров, вступили с ними в схватку, пытаясь оттеснить их от себя и потому, что было тесно, и оттого, что от них исходил неприятный специфический запах, вызывающий кашель.
Иван интуитивно дал команду облаку двигаться к своему монолиту будущего, но до всего остального доходил какими-то рывками, так как общего плана или хотя бы представления, что делать, не имел, да и не мог иметь. К тому же, удивляло появление целой гурьбы не прошенных им в облако гостей.
А они, оказавшись в неведомом для себя месте в тесном кругу неизвестных им людей, так же как и те находились в замешательстве, из которого люди вышли быстрее. Их напор уплотнил группу незнакомцев, зато разредил пространство для себя, чтобы двигаться свободнее.
До сих пор не было понятно, кто противостоял им, кроме как реплики Симона, что это «удильщики».
Из-под нахлобученных почти до рта ни то шапок, ни то колпаков топорщились бороды и усы – редкие, стрелками, как у кошек. Да и движения у них – плавные и словно неторопливые – также походили на кошачьи: будто волнообразное переливание мышц, поз и поворотов. Впрочем, всё это могло диктоваться их просторным одеянием, скрадывающим резкие повороты и жесты.
– Ваня! – продолжал взывать дон Севильяк.
Все его усилия куда-нибудь вытеснить пришельцев были подобны давлению в ком ваты: подаётся как будто, а всё – на том же месте и быстро зарастающая вмятина.
Иван же, следуя словам Симона, бессознательно гнал облако к будущему.
Неожиданно сквозь гущу незваных пассажиров облака к Ивану, охранявшего Симона от их посягательства, а они пытались достать его, протолкался невысокий, по сравнению с остальными, незнакомец. Он сдёрнул на затылок завесу с лица и на языке ходоков стал вторить Симону:
– В будущее!.. Быстрее в будущее!
У ходоков, как по Гоголю, немая сцена, а Симон подался вперёд и привстал на колено.
– Уршай!.. Ты?.. С ними?.. А эти?..
Уршай уже открыл рот, чтобы ответить, как на его плечо опустилась, затянутая в широкую рукавицу рука, похожая на лапу, и рванула его опять в общую кучу пришельцев. Дон Севильяк молниеносно отреагировал, опустив, словно кувалду, кулак на длинную конечность существа, и с хрустом переломил её.
Раздался отчаянный… Нет, клёкот,
