Ходоки во времени. Время во все времена. Книга 4 - Виктор Васильевич Ананишнов
Как вдруг…
Иван вздрогнул от моментально возникшего в нём чувства уверенности и свободы. А именно: он оказался в пределах своего кимера, достигнутого облаком, где мог с точностью до метра и секунд выходить в реальный мир и становиться на дорогу времени. К тому же он, наконец-то, доподлинно узнал пределы своего волевого и физического погружения в прошлое как ходока, как КЕРГШЕТА. Предел этот находился в пятистах двадцати двух тысячах до дня его рождения. Где-то в середине тысячелетия. И, пожалуй… Иван прислушался к себе… Да! Ближе к весне…
Иван повеселел, принял более свободную позу. Теперь он мог остановить облако там, где это ему будет нужно. Оттого даже замурлыкал какой-то невнятный мотивчик несуществующей песни.
Арно, заметивший резкое изменение настроения Ивана, обратился к нему с участием, назвав его впервые по имени:
– Ваня, что-то не так?
– Напротив, всё так. Я узнал, по-видимому, настоящий предел своего кимера как ходока.
– Сколько? – встрепенулся Арно, и, когда Иван назвал этот предел, он задохнулся от услышанной цифры и сказал, словно выдавил из себя: – Да, Ваня… Ты – КЕРГИШЕТ!
Иван усмехнулся. Он был чрезмерно доволен и новыми сведениями о своём кимере, и произведённым эффектом на Арно, да и вообще, складывающейся ситуацией.
– Где будем делать первую остановку? – обернулся он к ходокам.
Они плотной кучкой стояли за его спиной, как заслон от неспокойных колонистов, не знающих ещё своей участи: они согласились на переход, но что-то ещё будет… К ходокам вплотную подступили женщины, волей судьбы прошедшие с ними и побочный канал Пекты, и скачки во времени на острове мивакуков, и в колонии.
– В четыре тысячи сорок девятом, на севере Африки… – первой высказалась Шилема и назвала координаты точки зоха в пространстве.
При этом она крепко держала за руку среднего сына Матери, отодвинув её и других детей в сторону.
– Что там?
– Большое поселение.
– Но… – засомневался Иван. – Примут ли там тех, кто решит остаться с ними?
– Примут! – уверенно заявила Шилема и снисходительно добавила: – Я у них не однажды наводила порядок.
Дон Севильяк гыкнул, готовый рассмеяться.
– Тем более, – сказал Иван и осадил дона Севильяка взглядом. – Мы уйдём, а им там жить.
– Я побуду там столько, сколько надо будет, чтобы они прижились.
– Везде-то она наводит порядок! – почти с восхищением воскликнул Арно. – Не от тебя ли пошла мода на диктаторов и тиранов? Как там?.. Порядок – «превыше всего!..» Ваня, высаживай её, только чтобы те, кто останется с ней, не знали, с кем им придётся общаться.
– Я бы точно не остался, – буркнул Джордан и косо посмотрел на Шилему: не дотянется ли она до него.
– А тебе там делать нечего, – быстро отреагировала Шилема. – Сиди в своём Фимане и ругайся со всеми всласть, как ты это умеешь делать.
– Перестаньте!.. – произнёс Иван, но тут же вздрогнул и поперхнулся.
От неожиданности он даже вспотел, так вдруг поразила его догадка о замеченном им уже давно каком-то странном движении по карте времени каких-то невнятных крапинок. Они возникали то там, то здесь, существовали мгновения, чтобы скользнуть в прошлое или будущее и пропадали. Их сменяли другие, отчего временной полигон мелькал, словно от капель дождя, исчезающих сразу после падения. И чем ближе к будущему приближалось облако, тем чаще становился этот дождичек.
И сейчас чисто случайно обратив внимание на одну из многочисленных капель, он увидел в ней бородатого мужичка, сосредоточенно погружающегося в прошлое.
«Это же!.. – вот отчего вздрогнул и вспотел Иван. – Это же ходоки во времени!»
Это они усеяли полотно карты времени своими переходами, появляясь в поле ходьбы, и исчезая при возвращении в реальный мир.
Но тогда…
Иван онемел, пытаясь разобраться в мешанине снующих ходоков. По всему, он отмечал их переход в прошлое лишь вскользь, а вот в будущее их пребывание растягивалось, возможно, оттого, что облако двигалось туда же. Переходы осуществлялись в основном на короткие промежутки времени, но две точки почти совпадали со скоростью движения облака, так что Иван успел в одной из них увидеть ходока под громадной корзиной, наполненной чем-то до самых краёв. Пот градом катил по смуглым щекам молодого ещё человека; он явно был ренком. А вот во второй точке оказался непонятно кто: несуразное создание то ли из-за нелепого одеяния на нём, то ли это был не человек: уж слишком пластичными казались его движения, – так хищник подкрадывается к жертве.
Может быть, это была особь одной из разновидностей тарзи, – машинально подумал Иван, когда точка выцвела: ходок, кто бы он там ни был, вышел из поля ходьбы.
Всё это было интересно, требующим осмысления, но за его спиной стояли ходоки, представления которых не совпадали с новыми реалиями, открывающимся Ивану.
Он стряхнул наваждение, готовое превратиться в нить ненужных сейчас рассуждений и осознания. И крапинки на карте исчезли, словно лишённые зрителя, им не было нужды показываться. Осознав произошедшее, Иван оглянулся к ходокам.
– Ладно. Арно поговори со всеми. Только нормально поговори. Никаких тиранов и диктаторов. Просто предложи остаться в большом поселении людей. А ты, – обратился Иван к Шилеме, – всю семью Матери забираешь с собой?
Шилема от его вопроса побледнела, воровато оглянулась на Мать и прошептала:
– Забирай их куда-нибудь. Я там буду только с Аттилой… А, КЕРГИШЕТ?
Дон Севильяк дождался своего часа и дал себе волю, гулко, словно в большой бочке, сочно рассмеялся. За ним по воробьиному чирикнул Джордан, но заступил за Ивана, чтобы не попасть под горячую руку временницы. Она же стояла необычно робкая, даже жалкая, и умоляюще смотрела на Ивана.
– Вы тут чего? – вернулся после разговора с колонистами Арно.
– Сель а ви, – сказал дон Севильяк.
– Кто-нибудь будет оставаться? – спросил Иван.
– Да почти половина. Им здесь сидеть, как в мешке. В неведении хуже, чем неизвестность в реальном мире.
– Вот и хорошо. Вы знаете… Это поселение в струе времени Дигона… Н-да… Мир тесен даже для нас! Я сейчас попробую вам показать… – Иван настроил облако стать прозрачным. – Что видите?
Иван спросил, но по лицам и невольным звукам ходоков понял: они видят то же, что и он: – поселение людей.
Здесь цвела будущая Сахара, километрах в пятистах от низовий Нила, на берегу большого озера, кое-где поросшего по берегам камышом. Виднелись островки с мелким кустарником и тем же камышом.
Жилища – глинобитные четырёхугольники без кровли – вольготно
