Стивен Кинг - Противостояние. Том II

— Стю, — сказал Джордж, — я слышал о вашем возвращении. Это просто чудо. Даже не могу передать, как я рад тебя видеть. И все мы.

Джордж схватил его за руку, потряс ее, а потом познакомил его с Дэном Лейтропом.

Дэн сказал:

— Мы слышали, там был взрыв, в Лас-Вегасе. Вы на самом деле видели его?

— Да.

— Люди полагают тут, что это был ядерный взрыв. Это правда?

— Да.

Джордж кивнул, а потом, казалось, выбросил это из головы и повернулся к Фрэн.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. Я рада, что мой муж вернулся. Что с ребенком?

— Вообще-то, — сказал Лейтроп, — мы сюда для этого и пришли.

Фрэн кивнула.

— Мертв?

Джордж и Дэн переглянулись.

— Фрэнни, я хочу, чтобы ты выслушала меня внимательно и постаралась правильно понять то, что я скажу…

Легко, изо всех сил сдерживая истерику, Фрэн выдохнула:

— Если он мертв, просто скажите мне!

— Фрэн, — негромко произнес Стю.

— Питер, кажется, выздоравливает, — мягко сказал Дэн Лейтроп.

На мгновение в палате наступила мертвая тишина. Фрэн с бледным лицом, овал которого четко вырисовывался на фоне темно-каштановых волос, разметавшихся по подушке, взглянула на Дэна так, словно он вдруг начал декламировать какие-то бредовые вирши. Кто-то — или Лори Констабл, или Марси Спрюс — заглянул в палату и прошел дальше. Это мгновение Стю запомнил навсегда.

— Что? — наконец прошептала Фрэн.

— Ты не должна слишком надеяться.

— Вы сказали… выздоравливает, — выдавила Фрэн. На ее лице застыло выражение ошеломления. До этого момента она не отдавала себе отчета в том, насколько она уже примирилась со смертью ребенка.

Джордж сказал:

— Мы оба с Дэном видели тысячи случаев во время эпидемии, Фрэн… Обрати внимание, я не говорю «лечили», потому что не думаю, что кому-то из нас удалось хоть на йоту или микрон изменить течение болезни даже у одного пациента. Честное заключение, Дэн?

— Да.

Черточка «я-так-хочу», которую Стю впервые заметил у Фрэн тогда, в Нью-Хэмпшире, появилась у нее на лбу.

— Ради Бога, вы можете говорить яснее?

— Я пытаюсь, но я должен соблюдать осторожность, и я буду ее соблюдать, — сказал Джордж. — Речь идет о жизни твоего сына, и я не дам тебе давить на меня. Я хочу, чтобы ты поняла ход наших мыслей. Итак, каждый тип гриппа — прежнего гриппа — имел свой определенный антиген; поэтому каждые два-три года эпидемии повторялись, несмотря на противогриппозные прививки. Случались всплески гриппа «А», скажем, гонконговского гриппа, и тебе делали прививку от него, а через два года приходил штамм «Б», и ты снова заболевала, если тебе не делали другую прививку.

— Но ты выздоравливала, — вмешался Дэн, — потому что со временем твои организм вырабатывал свои собственные антитела. Твой организм менялся, чтобы справиться с гриппом. В случае с Капитаном Скороходом грипп сам менялся каждый раз, когда твой организм вставал в защитную стойку. С этой точки зрения он больше походил на СПИД, чем на обычные типы гриппа, к которым привыкли наши тела. И, как и СПИД, он преобразовывался из одной формы в другую, пока тело не изнашивалось до конца. В результате наступала неизбежная смерть.

— Тогда почему мы не подхватили его? — спросил Стю.

— Мы не знаем, — сказал Джордж. — И я не думаю, что когда-нибудь узнаем. Единственное, в чем мы уверены, так это в том, что не было случая, чтобы обладающие иммунитетом сначала заболевали, а потом уже справлялись с болезнью; они вообще не заболевали. Что снова приводит нас к Питеру. Дэн?

— Да. Суть Капитана Скорохода в том, что людям могло стать почти лучше, но никогда не наступало выздоровление. Этот младенец, Питер, заболел через сорок восемь часов после того, как родился. Нет никаких сомнений, что его сразил Капитан Скороход — все симптомы просто классические. Но те темные пятна под нижней челюстью, которые и у Джорджа, и у меня ассоциировались с четвертой и последней стадией супергриппа, — они так и не появились. С другой стороны, периоды его ремиссии длятся все дольше и дольше.

— Я не понимаю, — сказала сбитая с толку Фрэн. — Что…

— Каждый раз, когда грипп наносит удар, Питер наносит ему ответный, — сказал Джордж. — Техническая возможность рецидива еще остается, но грипп ни разу не дошел до последней, критической фазы. Кажется, он одолевает заразу.

Несколько секунд в палате стояла полная тишина.

Потом Дэн сказал:

— Ты передала половину иммунитета своему ребенку, Фрэн. Он подцепил супергрипп, но мы полагаем теперь, что он обрел способность справиться с ним. По нашим предположениям, у близнецов миссис Уэнтворт было столько же шансов, только обстоятельства сложились против них… и я по-прежнему думаю, что они могли умереть не от самого супергриппа, а от осложнений, вызванных супергриппом. Разница очень маленькая, я знаю, но она может быть решающей.

— А другие женщины, которые забеременели от мужчин без иммунитета? — спросил Стю.

— Мы полагаем, им придется наблюдать, как их младенцы проходят через такую же болезненную борьбу, — сказал Джордж, — и некоторые дети могут умереть: Питер балансировал на грани жизни и смерти и, насколько мы знаем, еще может очутиться по ту сторону. Но очень скоро наступит время, когда все младенцы в Свободной Зоне — во всем мире — будут зачаты родителями, в равной степени обладающими иммунитетом. И хотя это не очень профессионально — заниматься предсказаниями и догадками, я бы поставил свои бабки на то, что, когда это произойдет, мы выиграем финальный матч. А пока что мы будем очень внимательно наблюдать за Питером.

— И не мы одни, если это может послужить хоть каким-то утешением, — добавил Дэн. — В данный момент Питер в очень большой степени принадлежит всей Свободной Зоне.

— Я хочу, чтобы он жил только потому, что он мой и я люблю его, — прошептала Фрэн и взглянула на Стю. — И еще он — моя связь со старым миром. Он больше похож на Джесса, чем на меня, и я этому рада. Это кажется мне правильным. Ты понимаешь меня, любимый?

Стю кивнул, и странная мысль пришла ему в голову: как бы ему хотелось посидеть с Хэпом, и Нормом Брюеттом, и Виком Полфрн, и попить с ними пивка, и поглядеть, как Вик сворачивает свою вонючую папироску, и рассказать им, что из всего этого вышло. Они всегда называли его Молчуном Стю, говорили: «Старина Стю не скажет „говно“, даже если наберет его полный рот». Но он бы говорил и говорил, пока у них не зазвенело бы в ушах. Говорил бы весь день и всю ночь. Он на ощупь нашел руку Фрэн и стиснул ее, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.