Грэй Грин - Кетополис: Киты и броненосцы

— То есть, я правильно понимаю, что этот посредник разговаривает только с женщинами? Вы уверены, Ян? Да, задачка… Тогда, может быть — кормилица? Какая-нибудь родственница?

Самое странное, что Ян больше не заикается. Даже в большом волнении. Наверное, когда горе, становится больше способности чувствовать, оно перекрывает каналы, по которым в человеке протекает жизнь.

Он качает головой.

— Ясно, — говорю я. — Кто был с ребенком?

— Кормилица. Она почему-то уснула… почему она уснула? Разве я за это ей плачу?! Я… — у него вдруг начинает дрожать подбородок. Ч-черт, я не переборщил с коньяком? Тепло, коньяк и надежда — от такого сочетания у любого крыша поедет. Я смотрю на вздрагивающие плечи Яна. Всхлип. — Моя жена… я… — Всхлип.

— Спокойно, Ян. Все хорошо.

Теперь, когда я знаю все, мне придется решить, как поступить. Ненавижу такие моменты.

Мой последний вечер уходит.

«Я. Не хочу. Знать. Не».

— Чем я могу вам помочь, Ян? — во мне внезапно поднимается злость. — Что мне прикажете, в женщину переодеться?! — я начинаю вставать. Спокойно, Козмо.

Стоп. Я застываю на полпути и снова сажусь.

Переодеться — это ведь мысль.

Только не я. Представьте себе женщину за метр девяносто ростом, с флотской выправкой. Я фыркаю. Да уж. Посредника удар хватит…

Но сама идея хорошая.

Так что, если решил остаться: думай, Козмо, думай.

— Простите. Я погорячился. Такой вариант, Ян…

Когда я заканчиваю объяснение, он смотрит на меня и говорит:

— Зачем вам это нужно, Козмо?

Хороший вопрос.

— Могу я хоть раз в жизни побыть человеком? А? Как думаете, Ян?

— Что вы сделаете, если найдете похитителя?

Разве не ясно? Я пожимаю плечами.

— А если… г-говорят, за этим стоят б-большие люди.

К Яну снова возвращается заикание. Ну, слава кальмару, а то я уже начал волноваться.

— И что?

— Они м-могут…

С минуту я молчу. Потом говорю:

— Давайте проясним ситуацию, Ян. Сегодня утром меня приговорили к пожизненной каторге. Вы не знали? Неважно. Вы действительно думаете, что меня волнует, кто это будет? Да хоть сам господин Канцлер…

Было бы хорошо. Я представляю, как наставляю на него револьвер. Здравствуйте, господин Канцлер. Вот, зашел попрощаться.

Детские мечты. Ну и ладно.

Ян смотрит на меня. Белесые страдающие брови. На редкость некрасивое у него лицо все-таки.

— Что с вами, Ян?

— Я н-не знал про к-каторгу.

— Ничего.

Я человек, прыгнувший со скалы.

И, кажется, уже начинаю наслаждаться падением…

Останавливаю официанта: где у вас телефон?

Снимаю трубку. Называю телефонистке номер. Гудок. Еще гудок. Ну!

— Алло?

— Яда, — говорю я, впервые называя ее коротким именем и на «ты». — Яда, мне нужна твоя помощь.

По ту сторону — долгое молчание. Латунная окантовка трубки холодит щеку. Затем неуверенный голос, в котором я с трудом узнаю голос Ядвиги, спрашивает:

— Козмо?

— Да, — говорю я хрипло. Откашливаюсь. — Это я.

В изгибе ее шеи — бог. Я не видел лучшего изображения бога. Я закрываю глаза. Будь убедительным, Козмо, ради всего святого, будь убедительным…

— Яда, это очень важно. Пожалуйста, запиши адрес.

Зажмуриваюсь до боли в глазах. Голова начинает кружиться, словно падаешь в бездонный черный колодец.

Падение — это всего-навсего очень быстрый полет.

Ядвига.

Я знаю, что вы хотите спросить.

Но я не отвечу.

15. Грэм

Передо мной простирается печально знаменитая улица Глухого Артиллериста. Пятно фонаря маячит вдалеке. Выше, в стороне сиамского квартала, в небе то и дело вспыхивают разноцветные огни фейерверков. Далеко. Отсюда даже хлопков не слыхать.

Дальше по улице в темном пятне нервно тлеет крошечный красный огонек. Это курит личный водитель Ядвиги.

Думаю, ему тоже не по себе.

Потому что эта улица — охотничьи угодья Безумного Тима.

Тим-Наводящий-Ужас. Даже когда на улице день и ночь дежурили полицейские, он продолжал убивать. Ходили слухи, что Тим — невидимка, для которого не существует препятствий, которого невозможно увидеть или поймать. Несмотря на все старания полиции, каждое утро появлялись новые жертвы.

Приметы убийцы: рослый мужчина с забинтованным лицом, в синих очках-консервах, одет в черное пальто, в руках — черный саквояж, похожий на докторский.

Предполагаемые приметы.

Считается, что Безумного Тима видел мясник, когда убийца зашел в лавку спросить, который час. Встреча произошла в окружении сотни мертвых цыплят. Мясник сказал, что человек вел себя как «истинный джентльмен».

Ну, по таким приметам полиция его, конечно же, сразу поймает.

Забинтованное лицо? Обожженное, что ли?

Убийца-хирург. Ходили упорные слухи, что Безумный Тим — это и есть Вивисектор. Особенно, когда оказывалось, что у жертвы то аккуратно вырезана почка, то отделено легкое, то не хватает парочки костей…

Но!

Вивисектор ни разу не убивал свои жертвы.

Тим никого и никогда не щадил.

Вивисектор всегда оставлял что-то взамен. Нечто механическое…

Да, вы правильно подумали. Часовой человек — работа Вивисектора.

Слышали эту историю?

Один человек всюду опаздывал, ни разу и никогда не приходил вовремя. И вот в один прекрасный день человек исчезает. А когда объявляется снова, у него в голове уже часы с кукушкой. Теперь он никуда не опаздывает. Каждый час во лбу человека открывается дверка, выскакивает кукушка и говорит «ку-ку» положенное число раз.

Идиллия.

Правда, чтобы поместить часы в голову, Вивисектору пришлось изъять оттуда часть мозга. Получился идиот с прекрасно развитым чувством времени.

Но это ведь не очень высокая плата за способность быть пунктуальным?

В отличие от Вивисектора Безумный Тим не оставляет ничего взамен. Он рационален, как сказали бы древние. Действительно, зачем мертвецу часы с кукушкой?

К чему я веду?

Надо признать, посредник выбрал отличное местечко, чтобы поселиться.

Да… Чтобы Тим перестал убивать, оказалось достаточно… переименовать улицу. Вот так просто. Из улицы Глухого Артиллериста она стала улицей Погибших Кораблей. И убийства прекратились — как отрезало.

…Если это не безумие, то я, наверное, просто родился не в том городе.

Посредника зовут Грэм Пол. Он — наполовину подземник. Это все, что я о нем знаю. То есть шансы не то чтобы велики.

Но что я теряю, в конце концов? В отличие от того же Яна?