Ринат Мусин - Любви все роботы покорны (сборник)

Клэйр собирается поделиться деньгами с адвокатом Аккермана. В этом случае он, мистер Харс, получит полтора миллиона. Очень было бы кстати. Куда достойнее, чем несчастные обещанные ему триста тысяч. Сколько лет можно трудиться за гроши? А кому нужен этот мистер Аккерман? Пусть он проиграет, соблазнитель подлый.

«Не надула бы меня эта аферистка на дорогом «Мерседесе»! Ведь проведет, кинет, зажулит мое честно заработанное», – раздумывал повидавший жизнь Харс после ухода Клэйр.

Он прекрасно знал, что такого рода виртуозные комбинации возможны только в очень узком кругу богатых влиятельных законодателей. Те ребята не проигрывают процессы. Неужели эта молоденькая выскочка из их числа? Харс покрутил видеокамеру наружного наблюдения и высветил номерной знак роскошного «Мерседеса», на котором приезжала Клэйр. Потом позвонил друзьям в полицию. Ему сразу сообщили, что машину взяли напрокат на один день.

«Ух, какая талантливая стерва! На мормышку меня, старого бобра, чуть не поймала. Ждет ее счастливое будущее, если не посадят…»

Теперь нужно взглянуть на окружного судью, который принял иск к рассмотрению. Его Честь и Справедливость парит на уровне Небес в храме Истины, но, тем не менее, Вершитель Правосудия остается человеком, родившимся на Земле. У него есть родственники, друзья, коллеги. В маленьком тесном мире юристов на многих можно или выйти, или наехать. На многих, но не на всех. Харсу дурно стало, когда он увидел имя Памелы Райх. Очень известная индивидуальность. Во времена президента Клинтона она была министром юстиции. Эта двухметровая бесполая леди ничем, кроме своих обязанностей, в жизни не интересовалась, и копать под нее не имело никакого смысла.

Продолжаем, продолжаем детектив! Требуется вытащить всю подноготную этой Шандольер. Компромат, доказывающий, что она исключительно лживый человек, и прочие попутные фекалии.

Харс начистился, проверил оружие, только потом уселся за компьютер. Перченую, пахучим цветочком новость он вытащил из недавних полицейских файлов почти сразу. Имя Шанды Ле Флер засветилось во время налета агентов на подпольный бордель лишь месяц назад. Оскорбленную соискательницу десяти миллионов вытащили из-под клиента. Фотографии-то какие! Залюбуешься… Харс встал, причесался, выпил рюмочку лимонада.

– Такую находку надо бы показать адвокату Клэйр, пусть дает мне мои заслуженные полтора миллиона вперед! – сам себе внушал прожженный законник. – Эх, и помечтать нельзя!

Жесткое сердце Харса наполнилось уважением к раблезианскому жизнелюбию Шандольер. Вот из таких гордых, самостоятельных девчонок, которым море по колено, и выходят герои Америки!

Зал суда, где проходило слушание по делу мерзкого Аккермана, оказался небольшим. Местная община домов престарелых прислала два автобуса желающих развлечься спектаклем популярной Шандольер. Они – все представительницы прекрасного пола – обстоятельно разместились внутри, и это не та публика, которой можно было закрыть рот.

Тишина настала, лишь когда в сопровождении своей помощницы Клэйр в Храм Правосудия вошла оскорбленная Шанда в черном мистическом одеянии.

– Изложите доказательства, истец, – строго произнесла судья Райх, закончив публичное чтение иска.

Адвокат Клэйр прижала микрофон к губам:

– Восьмого числа, в восемь тридцать утра, когда миссис Ле Флер появилась в офисе, господин Аккерман произнес: «Ты потрясающе красиво выглядишь, Шанда!»

Возмущенный зал взорвался:

– Какой наглец! Думает, что если он – владелец бизнеса, то все разрешается!

– Как несчастная женщина должна реагировать на такое хамство?!

– Вы признаете изложенный факт, ответчик? – спросила судья.

– Не помню, – пролепетал Аккерман.

– Не помните или отрицаете?

– Я…

– Вы, между прочим, под присягой. Истец, у вас есть свидетели сказанного?

– Трое. Теперь осталось двое. Один не может свидетельствовать – он уже в гробу.

Стремительным порывом вмешался адвокат Харс:

– Ваша Честь, госпожа Судья! Уважаемая почтенная публика! Конечно, мой клиент расточал свои комплименты при свидетелях. Где вы видели, чтобы человек, задумавший что-то недостойное, предавал свое мнение огласке? Он просто хотел поощрить работника из самых лучших побуждений…

Говорящий прервался, потому что в лицо ему попал запущенный из зала надкушенный помидор. Сдержать негодование трудящихся было невозможно.

– Этот Аккерман так обнаглел, что его не волнуют рядом стоящие!

– Долой насильников!

– Носильщиков долой!

– Свободу Шанде Ле Флер!

С трудом успокоив толпу, судья продолжала следствие.

– Истец, у вас есть еще примеры?

– С чувством глубочайшего возмущения, – говорила Клэйр, – я перехожу к наиболее трагической части своего повествования. Восемнадцатого, в два часа после полудня пятеро служащих и мистер Аккерман обедали в соседнем ресторане. Ответчик взял в руки спелый банан, подрезал шкурку и, помахивая, спросил Шандольер: «Хотите?»

– Ваша Честь! Я прошу включить кинопроектор. Все готово?

На белом экране было отчетливо видно, на что похож покачивающийся в ее пальцах телесного цвета банан.

Кто-то включил мелодию американского гимна. Пели все. И судья, и мужчины.

– Гнать мерзавцев из Флориды!

– Надо же, какой у него большой, кто бы мог подумать…

– Бойкотировать Банановую Республику…

Судья Райх, звоня в колокольчик, пыталась успокоить публику:

– Какие еще веские доказательства имеются?

– Прошу пригласить независимого свидетеля, – заявила Клэйр.

Под ритмичные аплодисменты зала к сцене подъехала комфортабельная инвалидная коляска, громко зазвучал клаксон. Сидевшая за рулем немолодая, но моложавая леди надела очки, вставила в уши слуховые аппараты, подправила челюсть, достала особый беспроводной микрофон.

– Я – Вивиан Фитц, была замужем восемь раз! Сначала был Сэрж… Само упоение… Сколько грации… Кушал мои котлетки одну за другой. Люсифер тоже скончался после котлеток, но Энтони попал под поезд. Александр…

– Уважаемый свидетель, – прервала ее судья Райх, – знаком ли вам кто-либо из сидящих здесь мужчин?

Миссис Фитц сняла очки, взяла в руки длинный лорнет с двумя биноклями внутри, вплотную подъехала к Аккерману.

– Эй, да это же Гилли из сосисочного бизнеса! Обольститель лукавый… Мы познакомились – тогда я была замужем за небогатым золотопромышленником Джеком, – когда он явился в мое имение сосиски продавать. Ты повзрослел, Гилберт…