Татьяна Суворова - Сердце бездны

- Учитель!

Глаза того были закрыты.

Ученик (сейчас стало видно, как он молод, почти юн) стоял и плакал. Молча, отчаянно взывал к Старшим - к тем, чья мудрость и сила неизмеримо выше сознания умершего Сторожа.

"Коллапс личности необратим" - эта мысль очень походила на обычную, но ее появлению не предшествовала никакая подготовительная активность мозга. Нетренированный человек, не знающий свое сознание, принял бы ее за собственную. "Если индивидуальность согласилась заложить в себя программу саморазрушения и согласилась с ее работой - тут бессильны Старшие всех уровней Бесконечности".

Ученик бросился на пол. Ментальный контакт был сметен бурей черного, бесящегося отчаяния. Промелькнул только последний обрывок: "Мы делали что могли..."

Представители относительно высших стадий разума не могут действовать за относительно низших. Только - вместе, только - добровольно...

...А жалкий огрызок, оставшийся от Сторожа Ворот, витал на Уровне Мира-Без-Бурь. Огрызок был способен только на смутное осознание своего существования и бесконечное наслаждение этим чувством. На этом Уровне не существовали ни память, ни тот, кто сейчас лежал на полу комнаты.

Все это есть только в сложных, гораздо более высоких Мирах. Там, где в вечном спазме бьются и Планета Врат, и вся Метагалактика.

Старшие предоставляют возможности. Сливают вроде бы несвязанные цепи причинностей. И поэтому на древней арене сейчас должны появиться вроде бы случайные лица. Но так покажется лишь тем, кто некомпетентен.

Люди, и за всеми ними - тени Сил.

Кто думает, что действует сам по себе, - действует с кем-то.

Смутные следы движений - таких могучих, что, попади их источники на Уровень нашей Вселенной, она сгорит от одного-единственного выдоха этих Сил.

С кем ты?

Микрокосмос - макрокосмос. Вечность. И люди, не думающие о том, как тесно они с ней спаяны, слиты.

Спаяны с какой из двух Вечностей, которые есть Одна? Легче спать, не пытаться думать. Но...

Люди - тени, которые отбрасывает Беспредельность. Беспредельность - тень Людей. И то, и то верно.

Сутки орбитального полета прошли спокойно. Серо-белая, шершавая от жара планета плыла внизу. Пустота над ней, пустота под ней и вокруг нее, сумасшедшая топка местного солнца... Экипаж умолял разрешить хотя бы облеты на катерах, по низким орбитам. От беспрерывности просьб мог чокнуться даже компьютер - но Истомин пока держался.

Через двадцать пять часов облета малый двигатель внезапно дал незапланированную коррекцию - и отключился. На этот раз аварийная сигнализация сработала, коридоры наполнились режущими дерганьями багрового света вперемешку с утробным воем сирен.

Но это совершенно не убавило беззаботности экипажа. Всем как-то поверилось в высокоразумных и доброжелательных инопланетян. В амортизационные кресла большинство людей кинулось по одной-единственной причине - чужаки могли не совсем умело сработать с земным кораблем.

А "Дальний" падал на планету - как клочок фольги на жаровню. И его скорость росла быстрее, чем в естественных условиях.

Происходящее было неожиданностью даже для Озр.

В самом начале коррекции Командор поняла, куда разворачивает планетолет*. И стала действовать.

* Подобная автоматическая ориентировка - часть навыков любого Десантника.

Немедленно оголить ближайший световод. Зажать его в пальцах. Но машины не слушаются. Озр оказалась в положении, недавно испытанном земным капитаном. Единственное отличие - Командор не переставала подсасывать информацию из ходового компьютера и великолепно знала, что, где, в какой степени неисправно.

Но эта информация ничего не меняла.

Через две минуты "Дальний" впился в воющий и визжащий воздух - тот корчился под ним, на доли секунды становился твердой поверхностью и расшвыривался по сторонам.

Удар о камни, пережженные солнцем, превращенные им в подобие скелетов губок. Вверх, в стратосферу, рванулся столб из бесцветных, рваных обломков они падали назад как великанская, режущая зола.

Планетолет должен был испариться в термоядерном взрыве, стать отцом огромного кратера-вулкана. Но в реальности - только лязгнули зубы людей и окончательно перемешались внутренности некоторых, особо хрупких приборов кометологов.

Десантник не верит Бездне. Первой модернизацией земного корабля был дистанционно смонтированный в машинном отделении и затерявшийся среди механизмов простенький генератор защитного поля. Естественно, с абсолютно автономной системой управления и невероятным запасом прочности.

За неполных три минуты он исчерпал почти все свои резервы. На него действовало мощнейшее, целенаправленное поле подавления - оно исчезло сразу после посадки.

Еще секунд сорок - и генератор бы не выдержал.

Очередной Всеобщий совет кончился, и Серж, назидательно подняв чистенький палец, весело ораторствовал:

- Нас совсем, совсем явно позвали в гости. И наши хозяева имеют такую технику... - Тут кибернетик мечтательно закатил глаза, по-кавказски поцокал языком. - К тому же они явно гуманны, между прочим.

Артур, слушавший Сержа вполуха, неопределенно пожал плечами. Капитану хотелось сидеть, жевать "клубничную" пастилу и ни о чем не думать. Ситуация вышла даже из-под подобия контроля. Но тем не менее человеческих жертв нет, и поэтому на Совете пришлось согласиться на относительно вежливые требования экипажа. Так что завтра утром - первый выход из корабля.

Плохая затея. Малосимпатичная.

Впрочем, пока все действительно вроде бы не так уж и страшно. Приборы показали, что местная атмосфера состоит в основном из безобиднейших, инертных газов (другим здесь просто не ужиться друг с другом). Они не должны повредить пустотным скафандрам. И радиационный уровень эта экипировка тоже вроде бы может вынести. Хуже, что экипаж в эйфории.

Артур дожевал пастилу и потянулся к яркой, развеселой коробочке - за новой. Он не верил в общепринятую версию происходящего. Хотя ее вроде бы многое подтверждало. Но уж слишком все это походило на допотопную плохую фантастику. Было слишком примитивно-человеческим.

Какие силы просить о том, чтоб завтра все сошло благополучно?!

Первая прогулка по первой для Земли планете чужой звезды началась очень мило. Этот, пока еще безымянный, мир был немного больше Марса. Но скафандры для вакуума создавались с расчетом на доброту невесомости - и здесь весили под пятьдесят килограммов. Техники около семи часов подряд пытались понять, как можно безвредно демонтировать все эти плазменные резаки, газовые движки и т. д.

Но выбор в итоге остался первоначальным: либо легкость, либо герметичность.