Франсис Карсак - Робинзоны космоса (журнальный вариант)

— Стреляйте! — закричал я. — Почему не стреляете?

И только тут понял: друзья боятся попасть в меня. Я бросился наземь, повернувшись лицом к врагу: в револьвере оставалось еще три пули. И в то же мгновенье первые очереди пронеслись над моей головой, срезав разом десяток преследователей. Ошеломленные «кентавры» остановились; лишь двое продолжали скакать ко мне. Я уложил их двумя выстрелами.

Заскрипев тормозами, грузовик остановился возле меня. Дверца открылась, я одним прыжком вскочил внутрь и захлопнул ее за собой. Стрелы забарабанили по броне, царапая плексиглас смотровых окон; одна из них влетела прямо в бойницу и впилась, дрожа, в спинку сиденья. Пришлось снова открыть огонь, и только тогда уцелевшие «кентавры» бежали. Поле боя осталось за нами.

— Ну, старина, ты счастливо отделался! — поздравил меня Мишель. — Какого черта ты не лег раньше?!

— Теперь-то легко рассуждать!.. Потерь нет?

— Вандалю во время схватки попала в руку стрела. Рана пустяковая… если только стрела не отравлена.

Мы с Мишелем и Вандалем вылезли из грузовика, чтобы рассмотреть чудовище, а заодно и трупы «кентавров», оставшихся на месте схватки. Удивительные создания эти «кентавры», или, как мы назвали по их боевому кличу, ссвисы; кстати, они называют себя так же. У них цилиндрическое тело с коротким чешуйчатым хвостом. На руках по шесть пальцев неравной длины; два из них противостоящие. Голова круглая и безухая: уши заменяют перепонки, закрывающие внутренние слуховые раковины. Три глаза светло-серого цвета; средний, самый большой, расположен посредине лба. Широкий рот вооружен острыми, как у ящера, зубами; нос, длинный и мягкий, спускается почти до самых губ.

Вандаль наскоро произвел вскрытие одного «кентавра». У него оказался большой развитый мозг, защищенный, помимо черепа, хитиновой оболочкой, и гибкий, но достаточно прочный костяк.

В вертикальном торсе у них расположены два могучих легких и сердце с четырьмя отделениями; желудок, кишки и прочие внутренние органы занимают горизонтальную часть тела. Кровь густая, оранжевого цвета.

— У этих существ много общего с людьми, — сказал в заключение Вандаль. — Они пользуются огнем, делают луки, обтачивают камни; короче — это разумные создания. Какая жалость, что наше знакомство началось так печально!

Действительно, у «кентавров», кроме оружия — луков или дротиков с искусно обточенными обсидиановыми наконечника — было даже нечто вроде одежды: вокруг верхней части туловища они носили широкие пояса из растительных волокон тончайшего плетения, с большими карманами, в которых оказались самые разнообразные орудия из обсидиана.

Мы связались по радио с Советом. На вызов ответил мой дядя. Я рассказал ему о встрече со ссвисами и об открытии нефти. Он, в свою очередь, поделился новостями: последние дни гидры все время пролетают над «земной» территорией, но не нападают. Ракеты сбили уже штук пятьдесят. Я предупредил Совет, что мы намерены продвинуться дальше на юго-запад. Грузовик был в отличном состоянии, у нас еще оставалась почти половина горючего, вдоволь продуктов и боеприпасов. Пока мы проехали тысячу семьдесят километров.

Покинув поле сражения, мы двинулись дальше. Вскоре нам встретилась еще одна река, которую мы назвали «Везер». Она была меньше Дордони и местами суживалась до пятидесяти метров. Однако переправиться оказалось нелегко, так как течение было стремительное и глубина порядочная. И все же мы ее пересекли, но об этой переправе я до сих пор не могу вспоминать без дрожи.

Поднимаясь вверх по реке, мы доехали до водопада: здесь Везер низвергался с уступа почти тридцатиметровой высоты. Осмотрев местность, я решил, что этот уступ и скалы на берегу возникли в результате геологического сброса. Несколькими километрами выше нам посчастливилось найти подходящий для машины пологий спуск, и грузовик осторожно съехал к самой реке. А что делать дальше? И тут в голове Мишеля зародилась отчаянная мысль.

— Смотри! — сказал он, показывая на широкий плоский утес, выступавший из воды метрах в десяти от берега, и еще три таких же огромных камня, расположенных почти в одну линию с перерывами в пять-шесть метров между ними. — Вот быки моста. Остается положить настил!

Я уставился на него с открытым ртом.

— Настил? Из чего?

— Здесь рядом я видел деревья высотой от десяти до двадцати метров. У нас есть топоры, веревки, гвозди. Найдутся и кусты, достаточно гибкие для связок.

— А тебе не кажется, что это немного рискованно?

— А вся наша экспедиция не рискованна?

Бреффору план Мишеля показался выполнимым.

— Конечно, придется попотеть, — сказал он. — Впрочем, бывало и хуже.

Свалив и очистив от ветвей стволы деревьев, мы грубо обтесали их, потом грузовик отбуксировал бревна метров на пятьдесят выше водопада. Теперь нужно было занести конец одного бревна на первый утес. Я ломал себе голову, как это сделать, когда увидел, что Мишель быстро сбрасывает одежду.

— Надеюсь, ты не собираешься перебираться вплавь?

— Собираюсь. Дай мне конец веревки. Я нырну здесь, и течение снесет меня прямо на камни.

— С ума сошел!

— Не бойся. В университете я был чемпионом по плаванию — сто метров за пятьдесят восемь и четыре сотых секунды. Скорее, пока сестра не видит! Я-то не боюсь, а ей волноваться незачем.

Войдя в воду, Мишель устремился к середине реки и, отплыв метров на десять от берега, отдался во власть течения. Мы с Бреффором держали веревку, второй ее конец опоясывал Мишеля. В нескольких метрах от утеса пловец бешено заработал руками и ногами, борясь с потоком, который увлекал его к пропасти, ухватился за выступ, одним толчком подтянулся и встал на камень.

— Бррр!!! Водичка-то холодная! — заорал Мишель, стараясь перекричать грохот водопада. — Привяжите мою веревку к одному концу бревна, а ко второму — еще одну и спускайте потихоньку. Вот так, так… Держите крепче, не давайте бревну плыть вниз!

Огромная балка уткнулась одним концом в камень, а другим, который удерживали мы, заскребла по мелководью. Не без труда занесли мы свой конец на берег, потом Поль, Бреффор и я переправились к Мишелю.

Вчетвером мы вытащили другой конец бревна на огромный камень и укрепили стальными скобами. Первая балка моста была проложена.

Чтобы проложить вторую, пришлось проделать все сначала. К вечеру мы поставили третью. Ночь прервала работу. Я устал, Мишель и Поль измучились основательно, и только Бреффор был еще довольно свеж. Вместе с ним я встал на первую вахту, до полуночи. Во вторую смену дежурили Вандаль и Бельтер, в третью уже после восхода Соля — одна Мартина.