Юрий Брайдер - Особый отдел и око дьявола

— Парамоновна, а почему твоя капуста каким-то душком отдаёт? — не переставая жевать, поинтересовался механик. — Неужто укропа переложила?

— Не могла я его переложить, — ответила из-за печки старуха. — Весь мой укроп в прошлом году помёрз, а сушёного вы, растяпы, так и не завезли.

— Тогда ничего не могу понять, — механик взял из миски очередную пригоршню капусты. — Да тут ещё и пуговка какая-то... Откуда она взялась?

Услышав это сообщение, Цимбаларь машинально коснулся ширинки и убедился, что одна из пуговиц действительно отсутствует. После этого тяга к капусте у него сразу пропала.

Старуха отобрала у механика случайную находку, в её натуральном хозяйстве представлявшую немалую ценность, а затем понюхала капусту.

— Ну конешно! — с горечью воскликнула она. — Кто-то нассал в кадушку. Не дай бог, ещё и в грибы насрали, варвары. Пойду проверю. Уж тогда не сносить вам головы!

Этот демарш послужил как бы сигналом к окончанию чересчур затянувшегося кутежа. Гости вставали и, хлопнув на посошок, начинали собираться в дорогу — наматывали сухие портянки и натягивали на себя многочисленные, пропахшие потом и бензином одёжки.

Обнимаясь на прощание с Петрищевым, Цимбаларь спросил:

— Скажи честно, зачем ты рассказал мне эту сказку про зырянского бога Омоля? Припугнуть хотел?

— Я рассказал тебе сказку? — вытаращился на него бывший военный лётчик. — Ты не путаешь? Я отродясь такой моды не имею. Про баб или, там, про самолёты могу словцо загнуть. Но сказки, извини, не моя стихия. Тебе это, наверное, с пьяных глаз пригрезилось.

— Возможно, — Цимбаларь отвёл взгляд в сторону. — Не забудь сразу после прибытия сдать труп Чалого в прокуратуру. Сопроводительные документы я перешлю попозже...

К полудню в Чарусе вновь восстановился патриархальный покой. О недавнем визите автоколонны напоминали только разъезженные улицы, поломанные заборы да кучи свежего мусора на задворках. В церкви оплывали свечи, поставленные богобоязненными водителями.

Староста Ложкин, вызвавшийся быть добровольным гидом, демонстрировал Цимбаларю местные достопримечательности, чудом сохранившиеся с тех времён, когда русские служилые люди основали здесь первое укреплённое поселение.

— Куда же зыряне подевались? — поинтересовался Цимбаларь, всё ещё находившийся под впечатлением сказки, услышанной от пьяного попутчика.

— Да они тут и не жили никогда, — ответил староста. — Зыряне — кочевой народ. Это сейчас они землю пашут и скот пасут. А раньше вслед за зверем по лесам скитались. Для того и острог поставлен был, чтобы с бродячих инородцев ясак собирать.

— Но я где-то слышал, что прежде здесь находилось капище зырянского бога Омоля, — стоял на своём Цимбаларь.

— Быть такого не может! — Когда староста качал головой, его борода моталась из стороны в сторону, словно метла.

— А Омолево болото у вас есть?

— Имеется.

— Почему оно так называется?

— Поблизости от болота церквушка стояла, в которой зырян и прочих инородцев в истинную веру обращали, — пояснил староста. — В старые времена говорили не «окрестить», а «омолить». Человек, получивший христианское имя, считался «омоленным». С тех пор и пошло. Яшка Омолев. Дунька Омолева.

— Ясно... — буркнул Цимбаларь, хотя в голове его царил полный сумбур, усугублённый зелёным змием и ночными кошмарами.

Издали показав не имеющую исторического значения церковь и столь же заурядный сыродельный цех, староста привёл его к стоящей на отшибе довольно-таки запущенной избе. На бревенчатой стене висела выцветшая от дождей и солнца фанерная табличка, на которой с превеликим трудом можно было разобрать: «Сельский опорный пункт».

Над трубой дрожал горячий воздух, свидетельствуя о том, что печь уже протоплена. Вот только вымыть в избе окна никто не догадался.

Сначала они прошли на ту половину, которая считалась служебной. Стол, законное место которого находилось возле окна, был выдвинут на середину комнаты. Подоконник украшала икона в старинном окладе и блюдечко со свечным огарком. В углах валялись давно осыпавшиеся еловые лапки. На всём лежала печать запустения и печали.

— Здесь наш люд с Матвеем Матвеевичем прощался, — сообщил староста, имея в виду прежнего участкового. — Сколько слёз бабы пролили... Отсюда его ногами вперёд вынесли.

Повздыхав и перекрестившись на икону, Ложкин вручил Цимбаларю ключи от видавшего виды, много раз перекрашенного сейфа, на котором ещё сохранилось фирменное клеймо с двуглавым орлом. Что касается табельного пистолета, запасных обойм и служебного удостоверения, сданных вчера на хранение осмотрительным Петрищевым, то они находились в полном порядке. Это, конечно, радовало, но заодно вызывало упрёки совести.

Рядом с сейфом находился багаж Цимбаларя — объёмистый рюкзак и дорожная сумка. Опасаясь за сохранность ноутбука, чувствительного как к тряске, так и к низкой температуре, он сразу извлёк его на свет божий и включил в сеть.

— Это что — телевизор? — заинтересовался староста.

— И да и нет, — ответил Цимбаларь. — Такая штука называется компьютером. Для любого делового человека это сейчас самый главный помощник. Он заменяет целую библиотеку, пишущую машинку, междугородный телефон и многое-многое другое.

Лёгкое прикосновение к клавишам вызвало на экран титульный лист уголовного дела, заведённого по факту насильственной смерти участкового инспектора Черенкова.

Вновь перекрестившись, староста пробормотал:

— Чего только люди не выдумают... А Матвей Матвеевич как живой, — он указал пальцем на экран, где мерцала фотография Черенкова, согласно правилам приобщённая к уголовному делу. — Для памяти его портрет при себе держите?

— Нет, для следственных нужд. Я собираюсь раскрыть это преступление, — сказал Цимбаларь. — С вашей помощью, конечно.

— Я всё, что знал, ярыжкам вашим рассказал, — староста насупился. — Они тут месяц безвылазно сидели, а ничего не раскрыли.

— Значит, я год просижу. Или два, — Цимбаларь постарался придать своему голосу угрожающие нотки.

— Зачем прошлое ворошить да людей зря дёргать? — Староста недоумённо пожал плечами.

— Преступник должен понести неотвратимое наказание, — с пафосом произнёс Цимбаларь. — В этом и заключается смысл правосудия.

— Бог его накажет... Если уже не наказал, — староста опустил очи долу.

— Что вы имеете в виду? — насторожился Цимбаларь.

— Слушок такой был, — с неохотой ответил староста. — Дескать, Матвея Матвеевича Витька Чалый порешил. Из-за своей сударушки.

— Вы сами в это верите?

— С Витьки станется...

— Разве Чалый в ту пору находился в Чарусе?