Станислав Родионов - Искатель. 2009. Выпуск №07

Михаил Степанович спал. Он храпел, скрестив руки на груди и свесив голову несколько набок.

А перед ним светился экран монитора с атомной «Золотой рыбкой» в открытом море.

Николай Алексеевич вошел в коридор, поставил щетку к стене.

Он прошел в кают-компанию. Вода стекала с него ручьями. Атапин сел за стол, взял салфетку и вытер лицо. В этот момент с характерным звуком — словно кто-то тронул клавишу пианино — в нижнем правом углу экрана появилось окошко: «Вам новое сообщение».

Атапин машинально активировал «Outlook» и открыл письмо, в котором прочел:

От: Горшков Александр Юрьевич

Кому: Прокопец Михаил Степанович

Тема: RE: По поводу патриотического клуба на яхте «Галс»

Уважаемый Михаил Степанович!

Ваше письмо я получил и очень ему обрадовался. Я как раз разыскивал своего старинного друга Николая Атапина, и надо же, какая удача — благодаря Вашей просьбе неожиданно узнал, что, оказывается, он работает с Вами на яхте.

По существу Вашего письма сообщаю, что, на мой взгляд, ВМФ может помочь с ремонтом яхты «Галс», поскольку Ваше предложение организовать на базе яхты клуб военно-патриотического воспитания молодежи вполне соответствует планам ВМФ в этом направлении. Мы могли бы встретиться и обговорить детали конкретнее в ближайшую пятницу вечером, если Вас устроит это время. Конечно, я жду и Атапина, но настоятельно просил бы Вас не говорить ему о том, с кем предстоит встреча. Скажите, что просто какой-то представитель ВМФ будет рассматривать и обсуждать Ваше предложение по устройству клуба. Поскольку он не в курсе того, что Вы вышли на меня со своей инициативой, пусть наша встреча и принципиальное решение о выделении средств на ремонт яхты станут для него приятным сюрпризом.

С уважением,

заместитель Командующего ВМФ РФ

А.Ю. Горшков.

Николай Алексеевич посмотрел на Михаила Степановича, который продолжал спать, сидя на соседнем стуле.

— Значит, Миша, все-таки пойдем в кругосветку? — тихо сказал Атапин.

Михаил Степанович его, разумеется, не слышал, он похрапывал с застывшей на лице миной удивления.

— Конечно, пойдем, — ответил за товарища Николай Алексеевич.

Усталость, накопившаяся за последние дни, налегла на Атапина тяжелой волной, и он тоже стал засыпать прямо на стуле.

Впадая в забытье, Николай Алексеевич то ли наконец вспомнил, чем заканчивался сон, который ему приснился в ночь после смерти матери, то ли заснул и увидел новый сон, но так или иначе — виделось ему вот что. Он расслабленно лежит на спине — руки и ноги раскинуты в стороны — и смотрит в синее небо. Распластавшись звездой, он лежит на атомной подводной лодке между громадными задраенными люками ракетных шахт. Атомоход только что всплыл, с черного громадного корпуса субмарины стекает вода.

Солнце печет.

Океан спокоен, лишь время от времени в покатые бока субмарины тихо поплескивают волны.

Сергей Саканский

ДРУГАЯ

Люди, львы, орлы и куропатки, рогатые олени, гуси, пауки, молчаливые рыбы, обитавшие в воде, морские звезды и те, которых нельзя было видеть глазом, — словом, все жизни, все жизни, все жизни…

Глава первая

Кто ты?

Родион проснулся на рассвете — от нелепой, фантастической мысли. Наверно, ее породил сон, который ему удалось оборвать в момент наивысшего ужаса. Так всегда бывает: будто некий добрый демон сновидений тебя хранит, и ты не можешь не только умереть, но даже по-настоящему испугаться во сне.

Снился кошмар: Родиона преследовала статуя, белая обнаженная скульптура по типу греческих богинь, мраморная — он видел близко прожилки минерала на ее руке, словно схему кровеносных сосудов. Он убегал, пересекая улицы и площади, над крышами плыла луна, он забивался в какие-то квартиры, чуланы, луна озаряла проемы окон, и вдруг, за утлом, за окном, за дверью… Статуя. Скульптура. Родион просыпается, надевает халат, идет на кухню, но это всего лишь сон во сне, потому что статуя невозмутимо стоит за кухонной дверью.

Не бойся, — говорит он самому себе. — Она неживая.

И скульптура будто слышит его слова: она дергает плечом, ссыпая каменную пыль, выбрасывает вперед руку, словно ожидая поцелуя… И тогда он опять просыпается, хочется верить — окончательно.

Где-то капает вода: не завернул на кухне кран. Комната раскачивается, притворяясь корабельной каютой. Скульптура стоит у кровати… Нет, это всего лишь висит на крючке халат. А кран давно пора починить.

Ранее майское утро… Часов около шести, и скоро рассвет: небо за Окном высеребрилось, обстановка комнаты наполовину выступила из умершей ночи, словно барельеф из стены, твердо настаивая на том, что спать сегодня уже не придется.

Родион встал, накинул халат. Подошел к окну, распахнул створки, далеко разведя в стороны руки, и в тот же момент на реке прогудел буксир, как бы приветствуя маленького похмельного человечка, блеснувшего окном посередине высокого сталинского дома на обрыве.

Что за дикая мысль? Будто заглянул в колодец, а там, в гулкой глубине, дрожит и хохочет твое собственное отражение:

— Маша не вернулась из Москвы. Вернулась не Маша. Это какая-то другая женщина. На самом деле другая — не в фигуральном смысле. Женщина, как две капли воды похожая на Машу, которая присвоила ее документы, одежду, жизнь…

Родион прошел на кухню и там тоже распахнул окно. Засвистел чайник на плите. Чай заварился так крепко, что пить его было проблематично. В бокале болталось лицо, хотелось в него плюнуть. Не стоило брать эту последнюю четвертинку, ни под каким видом не стоило, и сегодняшний выходной (тема, победившая в вечерней борьбе мотивов) вовсе тому не оправдание.

Родион стоял у окна с бокалом в руке, из бокала шел пар. Сырой волжский ветер развевал полы его халата. На дальнем берегу висело облако тумана. Оно всегда стоит по утрам в Зеленой Роще, над Грязным затоном…

Мысль фантастическая, что-то от мыльной оперы, где бушуют страсти и рушатся сердца. Но все же, все же… Бывают же на самом деле похожие друг на друга люди. Братья и сестры-близнецы. И могут быть в реальности ситуации, когда кто-то использует сходство. Что, если действительно здесь идет какая-то чужая игра и Маша стала одной из ее фишек?

Нет, чепуха, больные фантазии еще не совсем проснувшегося сознания. Удар кодеина, сахара — и включается мозг. Мысли, до сих пор вывернутые наизнанку, принимают удобную дневную форму. Лицо из бокала выпито. Самоходная баржа идет вверх по течению, топовые огни чертят пунктирные линии на воде.