Скотт Вестерфельд - Красивая

«А ведь, наверное, так и есть», — поняла Тэлли и снова улыбнулась.

— Продолжаем восхождение! — храбро крикнула она.

Подтягиваясь на руках и упираясь ногами, она быстро преодолела последние несколько метров. Зейн за ней не поспевал.

На верхушке мачты Тэлли обнаружила черный магнитик, прикрепленный к основанию флагштока, а к магнитику был прилеплен блестящий новенький ключ. Она осторожно отсоединила ключ от магнита и сунула в карман. У нее над головой развевался и хлопал на ветру флаг Валентино. Ткань похрустывала, как новенькая одежда, полученная из окна доставки.

— Есть! — воскликнула Тэлли и начала проворно спускаться.

Зейн с места не успел сдвинуться, как она уже миновала его. Он так и прилип к вышке с вытаращенными от изумления глазами.

Только оказавшись на крыше, Тэлли поняла, как устали ее мышцы. Сердце бешено колотилось, мир вокруг сохранял кристальную чистоту. Она вынула ключ из кармана, провела дрожащим пальцем по его зазубренному краю. Ее глаза четко видели каждый зубчик.

— Эй, не тормози! — крикнула Тэлли Зейну, который успел одолеть только полпути вниз.

Он стал быстрее перебирать руками и ногами, но Тэлли фыркнула, крутанулась на пятках и размашисто зашагала к будке.

Она повернула ключ, и замок послушно открылся. Ржавая дверь старчески застонала, ее нижний край заскрежетал по камню. Тэлли шагнула внутрь. В первые мгновения она ничего не могла различить в темноте, мешали красные круги перед глазами, пульсировавшие в такт с биением сердца. Она очень волновалась. Если новодымники устроили все это только для того, чтобы пощекотать ей нервы, то они своего добились.

В маленькой комнатушке пахло пылью, теплом и затхлостью. Глаза Тэлли постепенно привыкли к темноте, и она разглядела на стенах шелушащуюся краску. Граффити покрывали каждый сантиметр пространства стен слой за слоем — слоганы, закорючки тэгов,[6] имена парочек, объявлявших о своей пылкой любви. Кое-где красовались даты, причем совершенно невозможные. Не сразу Тэлли догадалась, что даты указаны по летосчислению ржавников, в них учитывались все древние века до катастрофы. Кожух изъеденного ржавчиной мотора тоже покрывала изрядная порция граффити, а пол был усеян древней контрабандой: старинными аэрозольными баллончиками из-под краски, раздавленными пустыми тюбиками наноклея, о прочности которого ходили легенды, картонками от петард, издававшими запах потухших костров. Тэлли заметила пожелтевшую бумажную трубочку, сплющенную и почерневшую с одного края. В книге по истории ржавников так выглядела потушенная сигарета. Девушка подобрала бумажку, понюхала и бросила на пол. Ее чуть не стошнило от жуткой вони.

Сигарета?

«Эта будка древнее магнитных подъемников, — напомнила себе Тэлли. — Может быть, она даже старше самого города».

Забытый клочок древней истории.

«Интересно, сколько поколений уродцев и красавцев находили эту будку и делали ее своим тайным убежищем?»

Сумка, которую показывал Тэлли Крой, лежала на одном из выступов ржавого кожуха и ждала, когда ее возьмут.

Девушка схватила сумку. Странно было прикасаться к старой коже, навевающей воспоминания об изношенных, потертых вещах, которых так много было в Дыме. Тэлли открыла сумку и обнаружила внутри листок бумаги. Из сумки тут же что-то выпало и тихонько ударилось о пыльный пол. Тэлли опустилась на колени и, прищурившись, стала ощупывать холодный камень еще горящими ладонями. Наконец она нашарила две маленькие белые капсулы с лекарством.

Она уставилась на них, что-то смутно вспоминая.

В комнатушке потемнело, и Тэлли оторвала взгляд от капсул. В дверном проеме стоял Зейн. Он тяжело дышал, его глаза сверкали в полумраке.

— Отлично. Спасибо, что дождалась, Тэлли.

Она ничего не сказала. Он шагнул к ней и опустился рядом на колени.

— Ты в норме? — Его рука легла на ее плечо. — Ты головой не ударилась, когда падала?

— Нет. Зато мозги прочистились. Я вот что нашла.

Она подала Зейну листок бумаги, тот расправил его и поднес к свету, проникающему в дверь. Листок покрывали неразборчивые каракули.

Тэлли опустила глаза и снова посмотрела на капсулы, лежащие у нее на ладони. Маленькие, белые — они так походили на таблетки сжигателя калорий. Но Тэлли не сомневалась, что они способны на гораздо большее. Она что-то вспомнила…

Зейн опустил руку с листком бумаги.

— Это письмо, — сказал он. Глаза его широко распахнулись от изумления. — И оно адресовано тебе.

— Письмо? От кого?

— От тебя, Тэлли. — Негромкое эхо отражалось от металлических стенок будки. — Оно от тебя.

ПИСЬМО САМОЙ СЕБЕ

«Дорогая Тэлли! Ты — это я.

Хотя, наверное, правильнее было бы сказать, что я — это ты, Тэлли Янгблад. Один и тот же человек. Но если ты читаешь это письмо, значит, мы все же два разных человека. По крайней мере, мы, новые дымники, догадываемся, что ты уже не та, что раньше. Тебя изменили. Поэтому-то я и пишу тебе.

Интересно, помнишь ли ты, как писала эти слова? (На самом деле, пишет Шэй, а я диктую ей. Она в школе научилась писать от руки.) Правда, похоже на первые записи в детском дневнике?

Если ты совсем не помнишь, как писала это письмо, то мы обе в большой беде. Особенно я. Потому что если я сама себя не могу вспомнить, то это значит, что меня, писавшую это письмо, каким-то образом стерли. Ой. И может быть, это означает, что я, в каком-то смысле, умерла. Поэтому прошу, постарайся вспомнить. Вдруг получится…»

Тэлли помедлила. Она провела по написанным словам кончиком пальца, пытаясь вспомнить, как она их диктовала. Шэй действительно любила показывать, как можно писать буквы ручкой — это был один из тех хитрых навыков, которые она освоила, готовясь к путешествию в Дым. Она оставила Тэлли записку, в которой рассказывалось, как туда добраться. Но принадлежал ли этот почерк Шэй?

И самое главное, не врет ли письмо? Тэлли сделала вдох и выдох и продолжала читать…

«Но вот что я, на самом деле, хочу тебе сказать: с твоим мозгом — с нашим мозгом — кое-что сделали, и поэтому это письмо может показаться тебе немного странным.

Мы (в смысле новодымники, а не мы с тобой) не знаем в точности, как это получается, но мы твердо уверены: с каждым, кто подвергается Операции Красоты, что-то происходит. Когда тебя делают красивым, твоему мозгу наносят небольшие травмы — ну, считай, что у тебя там появились крошечные шрамики. И они меняют нас, причем не в лучшую сторону. Посмотри в зеркало, Тэлли. Если ты красотка, значит, у тебя есть эти микротравмы».