Артур Кларк - Призрак исполина
— Тем не менее цвета не бессмысленны, — пояснила Эдит — Попробую пояснить их значение. Представляете, как картографы размещают оттенки коричневого и зеленого между контурными линиями, подчеркивая разницу в высотах?
— Конечно. Мы в океанографии поступаем так же. Чем насыщеннее синий цвет, тем больше глубина.
— Верно. В данном случае цвета подсказывают, сколько раз компьютеру пришлось обойти вокруг петли, прежде чем отнести то или иное число к множеству Мандельброта. В пограничных случаях приходится возводить в квадрат и складывать тысячи раз.
— Зачастую операции производятся с числами, состоящими из сотен знаков, — добавил Дональд — Теперь вы понимаете, почему множество не открыли раньше.
— Действительно, веская причина.
— Теперь смотрите, — сказала Ада.
Изображение ожило. На него словно нахлынули разноцветные волны. Казалось, границы множества непрерывно расширяются, но при этом остаются на месте. Брэдли понял, что в действительности ничего не движется; окраска картины менялась по спектру, создавая убедительнейшую иллюзию движения.
«Кажется, начинаю понимать, как можно подсесть на эту штуку и даже превратить ее в смысл жизни», — подумал Брэдли.
— Почти уверен, — признался он, — что видел такую программу в своей компьютерной библиотеке, вместе с парой тысяч других. Хорошо, что не удосужился запустить. Боюсь, она бы меня затянула.
Дональд Крейг резко взглянул на жену. Гость запоздало осознал, что замечание прозвучало слегка бестактно. Но Эдит, похоже, по-прежнему пребывала под чарующим действием колышущихся красок, хотя наверняка видела это представление бессчетное число раз.
— Ада, — мечтательно проговорила она, — скажи мистеру Брэдли нашу любимую цитату из Эйнштейна.
«Она многого хочет от десятилетней девочки, — подумал Джейсон. — Даже от такой десятилетней девочки».
Но Ада не растерялась — она, похоже, не терялась никогда. В голосе ее не появилось ни следа монотонности и механистичности. Она говорила от сердца, понимая каждое слово:
— «Самое прекрасное, что мы способны пережить, — Тайна. Она источник истинного искусства и науки. Кому недоступно чувство загадочного, кто не способен остановиться, удивиться чуду и благоговейно замереть, тот уже мертв».
«Точно сказано», — согласился про себя Брэдли. Из памяти всплыли картины спокойных ночей на Тихом океане, небо, усыпанное звездами, и мерцающий биолюминесцентный след позади корабля. Он вспоминал, как впервые увидел скопление удивительных существ — таких чужеродных, словно они явились с другой планеты, — собравшихся около раскаленной глубоководной воронки вблизи Галапагосских островов, где медленно расходились друг от друга материковые плиты. Брэдли надеялся, что вскоре ему вновь предстоит испытать благоговение и изумление, когда из бездны, разрезая воду, появится нос «Титаника».
Пляска цветов прекратилась. Множество Мандельброта угасло. И хотя в действительности ничего не произошло, Джейсон почувствовал, что виртуальный экран голографического проектора выключился.
— Теперь вы знаете о множестве Мандельброта больше, чем стоило бы, — проговорил Дональд, взглянув на Эдит.
Брэдли снова ему посочувствовал.
Отправляясь в замок Конрой, он не думал, что испытает здесь это чувство. Более логичной и ожидаемой была бы зависть. Огромное состояние, великолепный дом, талантливая и красивая жена, дочка-вундеркинд — казалось бы, гарантия счастья. Но что-то пошло не так. «Интересно, — размышлял Брэдли, — давно ли они вместе ложились в постель?» Простейшая причина раздора между супругами напрашивалась сама собой. Хотя в таких делах простых причин не бывало…
Он снова взглянул на часы. Наверняка Крейги думали, что гость нарочно уходит от ответа. Так и было. «Мистер генеральный директор, ну скорее же!» — мысленно взмолился Брэдли.
Словно в ответ на свою просьбу, он услышал знакомое жужжание наручного коммуникатора.
— Простите, пожалуйста, — извинился он перед хозяевами. — Нужно ответить на очень важный звонок. Я на минутку.
— Конечно. Мы оставим вас.
Сколько миллионов раз за день происходил этот ритуал! Строгие правила этикета гласят: в случае звонка, предполагающего приватный разговор, посторонние обязаны выразить готовность покинуть комнату. Элементарная же вежливость требует, чтобы помещение, извинившись перед всеми, покинул тот, кому звонят. В результате появились бессчетные варианты поведения в зависимости от обстоятельств и национальностей присутствующих. В Японии, как частенько жаловался Като, формальности зачастую тянулись так долго, что звонивший в итоге возмущенно вешал трубку.
— Извините, — произнес Брэдли, вернувшись с небольшого балкона. — Разговор был насчет нашего дела. Я не мог огласить решение, не переговорив с этим человеком.
— Надеюсь, ответ положительный, — сказал Дональд. — Нам без вас никак.
— Мне тоже хотелось бы поработать с вами, но…
— Парки сделал более выгодное предложение, — с неприкрытым презрением заключила Эдит.
Брэдли спокойно посмотрел на нее и без обиды в голосе возразил:
— Нет, миссис Крейг. Прошу вас, сохраните суммы в секрете. Предложение компании «Паркинсон» весьма щедрое. Но они дают всего половину от того, что посулили вы. А то вознаграждение, которое мне обещали сейчас, раз в десять меньше зарплаты у Парки. Однако я рассматриваю эту сделку очень серьезно.
Наступила тягостная пауза. Тишину в конце концов нарушил смех Ады, прозвучавший очень странно.
— Вы, наверное, рехнулись, — решила Эдит.
Дональд усмехнулся.
— Возможно, так и есть, — кивнул Брэдли. — Сейчас мне не особо нужны деньги. Безусловно, приятно, когда они есть. — Он негромко рассмеялся. — Но хорошего понемножку. Не знаю, слышали ли вы мудрое высказывание едва ли не самого знаменитого человека, погибшего на «Титанике», Джона Джейкоба Астора. Он говорил: «Человек, имеющий миллион долларов, не просто обеспечен. Он богат». За свою карьеру я скопил миллион, и часть его до сих пор лежит в банке. Большего мне не требуется. Если же возникнет нужда, всегда можно спуститься на дно и напугать еще одного осьминога.
Я совсем не рассчитывал на предложение, о кагором идет речь. Для меня оно было как гром среди ясного неба. Два дня назад сотрудничество с вами казалось идеальным вариантом.
Враждебность Эдит сменилась подлинным изумлением.
— Вы скажете нам, кто… переплюнул «Ниппон-Тернер»?
Брэдли покачал головой.
— Дайте пару дней; пока есть кое-какие проблемы. Не хотелось бы свалится с трех стульев.
— Кажется, понимаю, — кивнул Дональд. — Есть лишь одна причина поработать за маленькие деньги. Каждый человек в долгу перед профессией.
— Это цитата?
— Да. Слова доктора Джонсона.
— Мне нравится. Пожалуй, в ближайшие недели придется часто произносить ее. А пока окончательное решение не принято, хочется все обдумать. Позвольте еще раз поблагодарить за гостеприимство — не говоря о вашем предложении. Быть может, я все же приму его. Надеюсь, мы останемся друзьями, даже если не удастся поработать вместе.
Вертолет взлетел над замком. От ветра, поднятого винтами, на поверхности озера Мандельброт появилась рябь. Отражения кипарисов исказились. Брэдли бросили самый серьезный вызов за всю его карьеру. Прежде чем принять решение, следовало полностью расслабиться.
Он точно знал, как это сделать.
21 ДОМ С ХОРОШЕЙ РЕПУТАЦИЕЙ
Статус Новой Зеландии не особо изменился даже с появлением сверхзвукового транспорта. Жители других государств до сих пор воспринимали ее как последнюю остановку перед Южным полюсом. Сами новозеландцы против такого отношения не возражали.
Ева Меррик была исключением. Достигнув зрелого возраста, в ее случае составившего семнадцать лет, она твердо решила поискать счастья в других краях. После трех браков, истрепавших девушку эмоционально, но укрепивших финансово, она нашла место в жизни и считала себя настолько счастливой, насколько возможно.
«Вилла» — под таким названием это место знали разнообразные клиенты — представляла собой красивое поместье в пока не обезображенной части Кента, удобно расположившейся поблизости от аэропорта Гэтуик. Раньше ею владел известный медиамагнат. В свое время он поставил не на ту карту, и в конце двадцатого столетия его компанию, как и многих других конкурентов, смело цифровое телевидение. Попытки восстановить былые капиталы закончились неудачей. Теперь на ближайшие пять лет бывший магнат прописался в правительстве его величества (при условии добропорядочного поведения).
Будучи человеком высоких моральных устоев, он ужасно возмущался тем, во что превратила его собственность мадам Ева, и даже пытался выселить несчастную женщину. Однако адвокаты Евы не уступали юристам магната, а кое в чем даже превосходили их. Мадам до сих пор пребывала на свободе и не имела намерений что-то менять.
