Роберт Силверберг - Лорд Престимион

Грузы все прибывали и прибывали, и управляющие Замка буквально сбились с ног.

А ведь перед ним всего лишь небольшая часть присланного. Были и живые подарки. Жители провинций прислали необычайное множество животных, целый зоопарк, и еще самых странных и фантастических зверей какие только водятся на Маджипуре. Слава Высшему Божеству их держали в другом месте. И еще экзотические растения для сада короналя. Престимион видел вчера некоторые из них: огромные деревья с листьями, похожими на мечи из сверкающего серебра, невиданные растения с мясистыми стеблями и скрученными колючими листьями, пара злобных растений-хищников из Зимроэля, щелкающих своими центральными челюстями, чтобы показать, как страшно они голодны; ванна из темного порфира, наполненная полупрозрачными гамбелиавами с северного побережья Стойензара, которые выглядели так, словно были сделаны из витого стекла, и издавали слабый звон, когда над ними проводили рукой. И еще многие другие ботанические редкости в огромных количествах. Все они тоже хранились в другом месте.

Нагромождение бесчисленных предметов казалось Престимиону воплощением самого Маджипура, во всей его необъятности и сложности: как будто самая крупная планета галактики сегодня каким-то образом втиснулась в этот единственный зал. Он чувствовал себя униженным щедростью этих даров, ослепительной, экстравагантной расточительностью. Он знал, что ему следует испытывать удовольствие; но единственным чувством, на которое он был способен в окружении столь осязаемого подтверждения своего величия, было нечто напоминающее потрясение отчаяния.

То неожиданное и сложное ощущение пустоты, которое нарастало в нем во время долгих официальных обрядов, сделавших его лордом короналем Маджипура, и которое в час предполагаемого торжества загадочным образом ввергло его в печаль, теперь грозило целиком захлестнуть его душу.

***

Словно во сне бродил Престимион по залу, наугад рассматривая содержимое некоторых свертков, уже вскрытых его слугами.

Вот сверкающая хрустальная колонна, внутри которой во всех подробностях воспроизведен сельский пейзаж: зеленый ковер мхов, деревья с ярко-желтой листвой, красные черепичные крыши какого-то красивого, но не известного ему городка. Все было таким живым и реальным. Прикрепленный к колонне свиток гласил, что это дар от деревни Глау, из провинции Телк Самминон в западном Зимроэле. К ней прилагалось богато отделанное шелковым шитьем алое покрывало, изготовленное, как говорилось в свитке, из тонкой пряжи местных водяных червей.

Вот шлем, сверкающий редкими драгоценными камнями разных оттенков, излучающими пульсирующее сияние золотого, бронзового, пурпурного и красного цветов, походившее на прекрасный закат. Вот сверкающий плащ из кобальтово-синих перьев знаменитых огненных жуков Гамаркейма, как говорилось в приложенной записке, гигантских насекомых, похожих на птиц и неуязвимых для пламени. И тот, кто носит такой плащ, тоже станет неуязвимым. А вот пятьдесят драгоценных красных угольных палочек; если их зажечь, они изгонят любую болезнь из тела короналя.

Вот изящный набор маленьких статуэток, с любовью вырезанных из какого-то сияющего, полупрозрачного зеленого камня. Они изображали, как сообщал прикрепленный к ним ярлык, диких животных из округа Карпаш: десяток или более незнакомых и удивительных зверей; хорошо видны были даже мельчайшие детали: мех, рога и когти. Как только дыхание Престимиона согрело их и возродило к жизни, звери начали двигаться, фыркать и гоняться друг за другом внутри коробки. А вот...

Престимион услышал, как скрипнула огромная дверь зала у него за спиной. Кто-то вошел. Ему не дают остаться одному даже здесь.

Деликатное покашливание, приближающиеся шаги.

Он всмотрелся в тень в дальнем конце зала.

К нему приближалась стройная, худощавая фигура.

- А, вот ты где, Престимион! Акбалик сказал мне, что ты здесь. Прячешься от суеты, да?

Элегантный, длинноногий Септах Мелайн, троюродный брат герцога Тидиаса, был несравненным мастером меча и утонченным щеголем, и к тому же другом Престимиона с самого детства. На нем по-прежнему был роскошный церемониальный наряд для коронации: шафранного цвета туника, расшитая золотыми гирляндами цветов и листьев, и котурны, привязанные к ногам золотыми шнурками. Волосы Септаха Мелайна, тоже золотистые и ниспадающие на плечи прихотливо уложенными локонами, придерживали три сверкающие изумрудные заколки. Его короткая остроконечная рыжеватая бородка была аккуратно подстрижена.

Он остановился шагах в десяти от Престимиона и стоял, подбоченясь, изумленно обводя взглядом множество подарков.

- Ну, - наконец произнес он, явно пораженный, - после всех тревог и перипетий, ты все-таки стал короналем, Престимион. И эта груда сокровищ служит тому подтверждением, а?

- Да, свершилось, - ответил Престимион похоронным голосом.

- Какой у тебя кислый тон! - Септах Мелайн озадаченно нахмурился. Ты - король всей планеты, но не похоже, что ты этим доволен. И это после всего, что мы пережили ради твоего восхождения на трон!

- Доволен? Доволен? - Престимион выдавил из себя смешок. - А чем я должен быть доволен, Септах Мелайн? Скажи мне! - Он внезапно почувствовал странную пульсацию в голове. Что-то в нем пробуждалось, что-то темное, яростное и враждебное, чего он никогда в себе не подозревал. А потом из него безудержно выплеснулся удивительно мощный водопад горечи. - Король планеты, говоришь? Что это означает? Я тебе скажу, Септах Мелайн. Годы и годы тяжелой работы лежат передо мной, пока я не засохну, как старый кусок кожи, а потом, когда старый Конфалюм умрет, я отправлюсь жить в темный, мрачный Лабиринт и уже никогда не увижу дневного света. Я тебя спрашиваю, чем я должен быть доволен? В чем тут удовольствие?

Септах Мелайн смотрел на него в изумлении. Какое-то мгновение он, казалось, не мог произнести ни слова. Такого Престимиона он никогда прежде не видел.

- Ах, что это за мрачное настроение в день коронации, милорд! - в конце концов выдавил он из себя.

Престимион и сам был изумлен своим всплеском ярости и боли. "Это не правильно, - растерянно подумал он. - Я говорю безумные вещи. Я должен что-то предпринять, чтобы сменить тон беседы на более веселый". Он с трудом взял себя в руки и совершенно другим тоном, нарочито неофициально, произнес:

- Не называй меня "милордом", Септах Мелайн. Во всяком случае, наедине. Это звучит так чопорно и холодно. И так подобострастно.

- Но ты же теперь мой повелитель. Я так доблестно сражался, чтобы ты им стал, - свидетельством тому мои шрамы.

- Для тебя я все равно остался Престимионом.