Михаил Немченко - Двери

Старик опустил голову, стараясь не смотреть на уплывающие назад стены. Да, все имеет конец.

Не надо быть биологом, чтобы понимать: жизнь, как бы ее ни растягивали, не может продолжаться вечно. Топливо постепенно выгорает... Ведь и "второе бытие" люди обретают дорогой ценой. Там, в этом новом существовании, они уже не могут по-настоящему заниматься ни наукой, ни искусством: омоложенный нейроактивированием мозг не в силах работать с прежним напряжением. Им приходится выбирать себе спокойные, несложные профессии, этим излеченным от старости людям, которых все чаще можно встретить на всех широтах планеты...

И все-таки - это жизнь. Синее небо и голоса птиц, тепло человеческой дружбы я светлая радость труда - пусть другого, чем прежде. Еще одна жизнь в распахнутых просторах Земли, в великом братстве пятнадцати миллиардов разноликих братьев и сестер. Столетиями казавшаяся несбыточной мечтой возможность заглянуть в будущее, увидеть своими глазами далеких потомков... Пусть нет бессмертия, но перед безбрежностью этой жизни сам извечный человеческий страх небытия должен казаться новому поколению чем-то призрачно нереальным. Наверно, ему просто незнакомо это чувство. И конечно, молчаливому юноше, стоящему рядом, трудно понять того, кто через несколько минут войдет в комнату, из которой не выходят.

Старик зябко поежился. "Неужели трудно было сделать здесь хотя бы потеплее? - с досадой подумал он, всем телом ощущая неприятный сырой холодок, заползающий под одежду. - И эти тускловатые светильники в потолке... Не может быть, чтобы у них не хватало энергии".

Но тут же он забыл обо всем. Там, впереди, за поворотом коридора, показалась дверь. Первая дверь, выплывшая из бесконечно разворачивающейся спирали глухих серых стен. Старик, не отрываясь, смотрел на торящую над ней надпись. Он прочел ее еще издали: "Строев. 143 + 25". И когда они поравнялись с дверью, нога его как-то сама собой нажала тормозную педаль.

- Входить нельзя, - негромко напомнил хранитель.

Старик отрицательно покачал головой. Нет, ему просто хотелось немного постоять перед этой дверью, за которой в беззвучном дыхании машин работал один из великих умов мира. Светлый ум академика Строева, продолжающий творить через четверть века после того, как остановилось его сердце.

Четверть столетия! Он хорошо помнил тот день, когда Большая Коллегия объявила о своем единогласном решении. Это был первый случай единогласия ее членов за все время существования Дома Продолжателей. Тысячи людей боролись за право продолжить себя в мыслящих двойниках, но лишь немногие из них получали на Коллегии нужное большинство голосов, открывающее путь на маленький арктический остров. И каждый понимал, что иначе нельзя: слишком дорого еще обходятся человечеству эти сложнейшие комплексы уникальной автоматической аппаратуры, которые, пожалуй, точнее было бы назвать не Продолжателями, а реализаторами унаследованных идей.

Да, именно реализаторы. Ведь в их холодном криогенном мозгу никогда не может возникнуть самостоятельных новых замыслов. Они лишь деловито и скрупулезно разрабатывают "фонд творческих заготовок", оставленных им человеком, додумывая его мысли и то, что он не успел додумать при жизни. И когда этот невозобновляемый запас идей иссякает, машина останавливается, навсегда выбывая из строя. Так же происходит и в тех случаях, когда разрабатываемые замыслы и проекты оказываются безнадежно устаревшими перед лицом новых открытий, сделанных живыми. Увы, это случается не так уж редко... Вот почему Большая Коллегия так долго и тщательно взвешивает каждую кандидатуру. Только за великого физика Строева она проголосовала сразу и единодушно, без тени сомнения. Хотя вряд ли кто-нибудь из ее членов мог тогда предположить, что и двадцать пять лет спустя радиоволны будут приносить в Главный Информарий планеты все новые и новые научные труды, рождающиеся здесь, за этой красной дверью...

Этих трудов с нетерпением ждут не только физики-теоретики. Как и прежде, они помогают двигать вперед многие области техники. Не случайно столько откликов вызвала только что появившаяся работа Строева "О принципах гравитационной фокусировки". И кто знает, сколько их еще, таких смелых строевских идей, дозревает вот сейчас, облекаясь в схемы и формулы, в неустанно работающем мозгу машин, связанных с десятками лабораторий и исследовательских центров... В сущности, только теперь люди начинают по-настоящему понимать, как далеко в будущем жил в своих заветных мечтах и устремлениях этот поистине неисчерпаемый ум, наперекор всему остающийся в рабочем строю человечества.

"А я? - подумал старик. - Надолго ли хватит меня? Если бы только твердо знать, что Теорию удастся создать! Что зерна мыслей и расчетов, не успевшие прорасти при жизни, сумеют дать здесь жизнеспособные всходы..."

Хранитель тронул его за плечо.

- Нам пора...

Серая лента пола, плавно сдвинувшись с места, понесла их дальше. Теперь двери попадались через каждые десять-пятнадцать метров. Высокие красные двери, над которыми старик читал знакомые горящие имена. Впрочем нет, горящими были не все. Некоторые надписи погасли, и по редким приглушенным звукам, доносившимся изнутри, можно было догадаться, что там уже идет демонтаж.

Одна из погасших надписей особенно неприятно поразила старина. С трудом разобрав смутные очертания букв, он прочел фамилию своего предшественника по избранию. То был известный психолог, всего полгода назад получивший на Коллегии право явиться в Дом Продолжателей... Всего полгода...

Старик вздохнул. Что, если и его замыслы окажутся на поверку несбыточной фантазией? Нет, он верит, всем существом верит в реальность своей идеи! Универсальная Теория Перемещений, которая поможет людям посылать звездные корабли далеко за пределы доступных ныне миров! Мысленно он уже почти видит перед собой математическое обоснование... Но кто может поручиться?..

Чем выше они поднимались, тем холоднее и неприветливей становилось вокруг. Какой-то странный зыбкий туман висел в коридоре, рассеивая и без того тусклый свет редких ламп. Голые шершавые стены, казалось, дышали пронизывающей сыростью склепа.

"Обставить так последние минуты жизни..." - с горечью подумал старик, бросив взгляд на по-прежнему непроницаемое лицо своего спутника. В этот момент пол остановился. Перед ними была дверь. Без надписи. И старик понял, что это ЕГО дверь.

- Можно входить? - глухо спросил он.

- Нет, сначала - сюда.

Хранитель кивнул на противоположную стену, и старик увидел низкую серую дверцу, которую сначала не заметил. Не задавая лишних вопросов, он толкнул ее и, пригнувшись, вошел. Дверца мягко захлопнулась за ним.