Михаил Немченко - Контрабанда

Немченко Михаил & Лариса

Контрабанда

Михаил Немченко, Лариса Немченко

КОНТРАБАНДА

Часы были вделаны в потолок каюты, и, открыв глаза, Горн сразу же уперся взглядом в светящийся циферблат. Стрелки показывали полвосьмого. Ровно час до заступления на вахту. Его предпоследнюю вахту в этом проклятом путешествии. Господи, даже не верится, что через какие-то сутки они будут разгуливать по Земле. И он получит свои долгожданные миллионы. Если только в последний момент не случится чего-нибудь непредвиденного...

Горн встал и, откинув занавеску, приник к маленькому круглому окошку. Эльфы, блестя крылышками, плавно кружились в своем удивительном воздушном танце. "Фигурный, - с первого взгляда определил Горн. - Значит, следующим будет танец Лепестков. А потом зароются в песок спать..." За этот год он успел выучить наизусть все движения маленьких пленников, все их двести семнадцать танцев, неизменно, в строгой последовательности, повторяющихся изо дня в день. Он мог бы, наверно, с закрытыми глазами пересказать их один по одному до малейших деталей. Но каждый раз невольно любовался ими снова и снова, покоренный красотой этого зрелища. Вот и сейчас, заглядевшись на танцующих эльфов, Горн на минуту даже забыл о цели своего предвахтенного осмотра.

Впрочем, только на минуту. Деловой человек, как всегда, взял верх, и Горн тщательно пересчитал крылатых танцоров. Закончив эту операцию, он удовлетворенно кивнул головой: все сто сорок восемь.

Гори понимал, что эти постоянные перечитывания в общемто вроде и излишни. Камера, в которой помещаются эльфы, устроена так, что кража практически невозможна. Да и какой смысл красть, если на борту нет такого уголка, куда можно было бы что-нибудь спрятать? Корабль так тесен, что весь его можно обшарить за полчаса. И все-таки...

Нет, что там ни говори: когда летишь в такой компании, надо быть готовым к любым сюрпризам. Особенно в эти последние сутки перед приземлением. Тут уж лучше лишний раз пересчитать. Разумеется, его компаньоны сейчас тоже не спускают глаз с эльфов - благо смотровые оконца есть и в рубке управления, и в каждой каюте. Что ж, ничего не попишешь - не бывало еще на свете контрабандистов, которые бы доверяли друг другу.

Шагнув на середину своей крошечной каютки, Горн сделал короткую зарядку. Потом, одевшись и наскоро позавтракав вареными моллюсками с галетами из неизменной хлореллы, вернулся к окошку. И снова забыл обо всем, не в силах оторвать глаз от чудесных маленьких созданий.

Эльфы заканчивали фигурный танец. Легкими, словно невесомыми пушинками, они то плыли в медленном воздушном хороводе, то сплетались в длинные тонкие спирали, внезапно разбивавшиеся на множество миниатюрных треугольников и ромбов, то, снова слетевшись, вместе, образовывали сложные объемные построения, похожие на причудливые кристаллы. Фигуры сменяли одна другую в четком неизменном ритме, словно какой-то невидимый балетмейстер управлял этим удивительным ансамблем.

И у каждой фигуры была своя цветовая гамма. Эльфы то вспыхивали яркими синими огоньками, то становились нежнозелеными, как молодая листва, то вдруг в такт убыстряющемуся танцу начинали алеть, точно раздуваемые ветром горячие угольки. Музыка цвета, слившегося с движением... Но там, за толстым бронестеклом, в освещенной голубоватым светом камере звучала еще и другая, настоящая музыка.

Горн включил динамик, и словно десятки маленьких скрипок запели рядом. Тихая, чуть грустная мелодия была непривычно мягкой, умиротворяющей. Достаточно было услышать се один раз, чтобы понять, почему записи голосов эльфов уже давно считаются на Земле лучшим средством при лечении многих нервных болезней. Но эта странная музыка не только дышала покоем. Она заставляла задумываться. Горну иной раз начинало казаться, что в пении эльфов таится какой-то непонятный смысл. Слушая их голоса, он вновь и вновь возвращался мыслью к неразгаданной тайне этих крошечных грациозных существ, похожих на ожившие кусочки света.

Эльфы... Это название прочно пристало к ним еще тогда, четыре десятилетия назад, когда участники Международной экспедиции впервые обнаружили на безжизненном Марсе странных крылатых обитателей Их сходство со сказочными эльфами, волшебными воздушными человечками древнескандинавских мифов, было столь разительно, что казалось просто непостижимым, как могла народная фантазия так предвосхитить жизнь. Чужую, непонятную жизнь, встретившуюся людям на далекой пустынной планете!

Все было загадочно в маленьких марсианах. Их полупрозрачные бесплотные тельца, бесследно растворявшиеся в воздухе при малейшей попытке вскрытия. Их всегда серьезные, сосредоточенные лица, единственной "нечеловеческой" деталью которых были странные красные наросты на месте ртов. И, конечно, их танцы. Двести семнадцать причудливо сложных танцев, которые они без устали как заведенные повторяли весь свой 11-часовой "день", прерывавшийся коротким сном.

Это было самым поразительным. Никто никогда не видел, как эльфы питаются, никто вообще ни разу не заставал их занимающимися чем-либо, кроме танцев. А если к этому добавить, что за все сорок лет наблюдений не было зафиксировано ни одного случая рождения или смерти эльфа, не считая, конечно, насильственных смертей, то станет ясно, как волновала воображение людей эта непроницаемая загадка.

"Тайна, не дающая покоя даже контрабандистам, - усмехнувшись, подумал Горн. - Хотя, по идее, им должно быть наплевать на все, кроме миллионов..." Он чувствовал, как в нем опять поднимается что-то похожее на чувство вины перед трогательными маленькими созданиями.

В стенку постучали. Горн отодвинул броневую заслонку. За ней была узкая разговорная щель, соединяющая его бокс с каютой Лефро.

- Эй, сосед, придвинь-ка сюда скорее свои ушные раковины, - послышалось из-за стенки. - Тебе не кажется, что с эльфами что-то неладно? Обратил внимание, как лихорадочно бьются крылышки?

Хрипловатый голос Лефро звучал так встревоженно, что в первый момент Горн невольно потянулся к заветному окошку. Но тут же опомнился и в сердцах сплюнул: этот примитивный розыгрыш повторялся в разных вариантах уже не однажды. Самое глупое было то, что Горн первое время попадался на удочку. И каждый раз, когда он, второпях забыв закрыть заслонку, приникал к смотровому стеклу, сзади раздавался выстрел. Разумеется, в следующую секунду Горн осознавал, что это всего лишь оглушительно бахающая хлопушка, специально сконструированная Лефро для своих милых шуток. Но то короткое мгновение, в течение которого Горн убеждался, что не убит, было право же не из приятных.

"Черт возьми, и когда же я наконец приучу тебя к осторожности! - давясь от смеха, сокрушался Лефро. - Пора бы, кажется, понять, что в таком избранном обществе, как наше, крайне неразумно поворачиваться спиной к ближнему. Если Лефро по своей врожденной безобидности забавляется хлопушкой, то другие могут при случае пальнуть из чего-нибудь посерьезней..."