Юрий Самусь - Полынный мед (главы из романа)

Не удалось Витьке договориться и с ковбоем Биллом. Того забросило в Волопаевск в результате пространственно-временного сдвига. Естественно, волопаевцы сообщили об этом в американское посольство и попросили забрать их подданного обратно. Американцы направили в Волопаевск представителя, который, выясняя, не набрался ли Билл в Волопаевске коммунистической заразы, организовал между делом совместный кооператив по производству жевательной серы и регулярно выступал в спешно подготовленной молодежной редакцией местного телевидения программе, посвященной изучению тенденции проституции в Волопаевске в сравнении с заокеанским опытом.

Тем временем правые американские газеты писали о невыносимых страданиях, выпавших на долю несчастного ковбоя в "красной Сибири", а сам Билл, ни слова не понимавший по-русски, жевал табак и пел бесконечные ковбойские песни.

Вот к нему-то и попытался подъехать Витька Шубин, знавший из фильмов, что все ковбои всегда готовы искать клады. Два дня Шубин с помощью разговорника втолковывал Биллу свою идею. Дело осложнялось тем, что разговорник был польско-английским, а польского языка Витька не знал. И когда дело было почти сделано, Витьке снова не повезло. Из какой-то складки времени в Волопаевск занесло живого бизона. Увидев родное существо, ковбой забыл и о Витьке, и о его предложении. С утра до вечера он гордо восседал на чалой кобылке, срочно доставленной из пригородного совхоза, а бизон, хотя никогда и не был домашним животным, смирно пасся рядом с ковбоем.

Но Витька не успокоился и наконец нашел родственную душу в лице Гоги — южного человека. Гога пострадал от пришельцев одним из первых. Средства на существование ему давала собственная теплица, где Гога выращивал цветы для нужд местного рынка.

Беда обрушилась на голову Гоги примерно через неделю после начала массового нашествия инопланетян. В одно прекрасное утро пустырь, окружавший хорошо укрепленное жилище цветовода-любителя, оказался покрыт ковром цветущих тюльпанов. Цветы дружно тянули лепестки к солнцу, они росли всюду, росли для всех, росли даром!

Отцвели тюльпаны — расцвели нарциссы, потом пришел черед роз, пионов, лилий… Было от чего придти в отчаяние! Напрасно Гога стоял на рынке с тепличными букетами, напрасно снижал цену, жаловался ученым… Попытку огородить весь пустырь милиция решительно пресекла. Спасения не было. Гога — южный человек остался без средств к приличному существованию…

Былую жажду жизни возродило в нем Витькино предложение.

Собственно, с этого момента и начинается рассказ о событиях, случившихся в маленьком городке Волопаевске.

Глава первая

Ту-ту-ту-ту…

Сколько горечи и пустоты может звучать из телефонной трубки…

— Не хочу с тобой говорить. Ничего не случилось. И не нужно тоже ничего. Не звони.

Ту-ту-ту-ту…

Телефонные гудки — и две с половиной тысячи пустых километров до самого нужного, всего пять минут назад бывшего самым близким, человека.

Ту-ту-ту-ту…

Что могло произойти? Что? Всего неделю назад он улетал из Москвы в родной Волопаевск, Лера провожала его:

— Я приеду. Скоро. Приеду обязательно.

— Не передумаешь? Ты ведь у меня как ветер…

Мягкая ладонь прикрыла губы.

— Молчи. Не говори ничего. Я приеду. Не передумаю.

И вот:

Ту-ту-ту-ту…

Ветер шумит в вершинах деревьев, или память услужливо напоминает, как шелестели, набегая на берег, морские волны?..

Командировка заканчивалась, и Алексей чувствовал себя пассажиром электрички, подъезжающим к дому по давно знакомому, десятки раз изъезженному пути. Мелькают за окном поезда причудливо искривленные ивы, блеснула вода небольшого озерца, клубится пыль за проехавшей по проселку машиной, а взгляд равнодушно скользит мимо, не задерживаясь ни на чем.

А ведь поначалу поездка казалась завидной. Но осень даже в Крыму остается осенью. Серые волны накатываются на берег, брезгливо выбрасывая на пляж пустые бутылки, сломанные игрушки, кем-то потерянную ласту — скучные обломки курортного сезона. Такими же обломками выглядят и последние отдыхающие — нелепые в плащах среди пальм, лениво бредущие по набережной. И даже чайки — веселые попрошайки и хохотуньи — понуро сидят на песке, погруженные в воспоминания об ушедшей яркости лета, и резкие их крики бьются над опустевшим побережьем.

— Ну, так чем будем заниматься?

Вопрос этот назойливо вставал с самого утра, и Алексей, неопределенно пожав плечами, промолчал. Олег потянулся к мятой пачке сигарет, лежавшей на тумбочке:

— Может быть, в "Каскад" прогуляемся?

— Опоздал, танцевальный сезон у них торжественно закрылся вчера.

— Да? — равнодушно удивился Олег. — Что-то рановато… Где же тогда Герка обретается?

Дирекция молодежного дома отдыха, не мудрствуя, поместила командировочных аспирантов в корпусе для отдыхающих. Заезд был странным средний возраст "молодежи" давно превысил пенсионный, и все мало-мальски напоминавшие комсомольцев собирались тесным кружком, роль "шумового лидера" которого и исполнял Герка. Аспиранты, хотя и держались немного особняком командировка даже и на курорте остается командировкой — свободное время тоже проводили со сверстниками.

— Герка… — Алексей чиркнул спичкой, поднес огонек к угасшей сигарете, — Герка, насколько я знаю, пытается снять дам-с…

— Кого это интересно? Я думал, что он уже за всеми успел приударить.

— Не за всеми… Сегодня нашел на пляже новых, как он выражается, "бикс".

— На каком пляже? В такую-то погоду…

— Девочки собирали красивые камушки, а Герка оказывал им посильную помощь.

— Трепачи… — Олег перевернулся на спину, бездумно уставился в потолок. Помолчав, спросил:

— А ты что, к Вере сегодня не пойдешь?

— Нет.

— Что так?

— Ничего. Не хочется.

— Тогда хоть позвони. Она днем заходила.

— Уже позвонил. Слушай, — Алексей посмотрел в сторону товарища. Такое ощущение что ты меня осуждаешь за что-то.

— С чего ты взял?

— Я тебе уже десятки раз объяснял! Знаю я ее третий год. И если уж судьба зашвырнула меня в эту курортную дыру, естественно, что я разыскал старую знакомую. Вместе проводить время все же приятнее. Обычный курортный роман. Слава богу, нам не по двадцать лет.

— Действительно, достижение…

Алексей поднялся на локте:

— Ты что, поругаться хочешь? Что это на тебя накатило? Исходные позиции у нас с тобой, Олежек, разные. Ты, насколько я осведомлен, обожаешь свою законную и наследника, а я — пташка вольная. Кстати, если ты думаешь, что отношения с Верой приносят мне огромную радость, то ошибаешься. Просто с возрастом на многие вещи смотришь по-иному, попроще как-то, без алых парусов и лука Робин Гуда…