Евгений Усович - Человек, которого не было

— Да знаю я все, — отмахнулась она. — Но почему ты? Почему так рано? Может быть, твои родители в чем-то провинились перед правительством, и срок уменьшения их жизни перешел и на тебя?

— Иди сюда, — сказал он. — У нас мало времени. Там скоро хватятся, куда мы пропали.

— Ну да, — улыбнулась Риса, подобрав салфетку и аккуратно промокнув слезы. — Как же. Секрет Полишинеля. Вот увидишь, они нас еще поздравлять будут, а потом...

— Так, — свирепо прошептал он. — Если ты сейчас же не замолчишь, мне придется сорвать с тебя это красивое платье. А я подозреваю, что переодеться тебе не во что.

— Ладно, — с обычной кокетливой гримаской вздохнула она. — Подчиняюсь грубой мужской силе...

...Он здорово надрался. Честно говоря, все-таки не очень хотелось уходить из жизни в тридцать пять лет, что бы там ни говорили высоколобые. По большому счету, он еще и жить-то только начал по-настоящему. Отцу вон уже шестьдесят, а День Ухода у них почему-то один. Как бы то ни было, отец успел всего насмотреться. Мать, правда, рано умерла, но тут виноват он сам. Отец говорил, что роды были очень трудными. Минуточку, если она умерла не в свой срок, то, по закону, оставшиеся годы должны были перейти к наследнику, то есть к нему. Ну, пусть двадцать пять процентов. То есть, если отнять еще эти годы, выходит, что ему вообще было определено жить лет двадцать пять, не больше? Какая-то ерунда получается. Он попытался осмыслить это, но туман в голове мешал сосредоточиться. К тому же доставили праздничный торт и поднесли ему для торжественного задувания свечей. По обычаю, это мог сделать только сам уходящий. На торте весело горели тридцать пять огоньков. Павл с трудом задул семь и со смехом поднял руки, но все протестующе загалдели. Непотушенные свечи, по примете, могли принести гостям несчастье. Он покорно вздохнул и принялся уничтожать остальные.

Риса больше не подходила к нему. Он пытался отыскать ее глазами в толпе, но нигде не заметил.

— Вот, еще и Риска, — подумал он. — Видимо, она все-таки меня любит. Иначе веселилась бы вместе со всеми.

Несмотря на подступающую к горлу тошноту, Павл налил себе еще и залпом выпил.

Домой его привезли на машине шефа. Отец молча открыл дверь, посмотрел на Павла и покачал головой. Ему надо было обязательно поговорить с сыном в последний вечер. Но, видно, не судьба. Придется отложить разговор до завтра. А там останется совсем мало времени...

Павл с трудом разлепил веки и тут же зажмурился. В лицо били лучи летнего солнца. Он застонал и повернулся. Голова разламывалась от боли, внутри было еще хуже.

— Ну и пусть, — со злостью подумал он. — Какая теперь разница.

Звяканье бутылки о стакан заставило его вновь открыть глаза. Отец с улыбкой протягивал ему стакан холодного пива.

— Убери, — простонал Павл. — Видеть не хочу...

— Давай, давай, — засмеялся отец. — Средство проверенное.

Павл взял стакан и, передернувшись от отвращения, выпил. Как ни странно, ему тут же стало легче.

— Дай еще, — буркнул он.

Отец снова наполнил стакан и протянул ему.

— Который час? — Павл облегченно вздохнул и сел на постели, похлопывая себя ладонями по щекам, — Мы собраться успеем?

— Иди, прими душ, — мягко сказал отец. — Побрейся. Потом позавтракаем. Ты после душа есть захочешь. Я уже все приготовил.

Действительно, из ванной Павл вышел, если и не совсем свежим, но вполне готовым к завтраку. Отец оказался прав, есть хотелось зверски.

— Ушицы съешь, — суетился отец, щедро наливая в тарелку ароматный бульон. — Осаживает здорово. Скоро и забудешь, как вчера надрался.

— Какая разница, — вяло отмахнулся Павл. — Только и дел-то, до машины дойти. Кстати, сколько там осталось?

— Ешь! — сердито приказал отец. — Мне с тобой еще поговорить надо. А то, что я тебе скажу, слушать можно только на свежую голову. Хотя бы относительно.

Павл послушно принялся уничтожать наваристую уху. Отец следил за тем, как он ест, изредка прихлебывая кофе.

— Ф-фу! — Павл с блаженством откинулся на спинку стула. — Правда, хорошо... Буду знать. Хотя...

Он махнул рукой и, вздохнув, посмотрел на отца.

— Дело в том, что ты остаешься здесь, — сказал отец.

Павлу показалось, что он ослышался.

— В каком смысле?

— Остаешься здесь и живешь. Дело в том, что у тебя нет Дня Ухода.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Павл и потряс головой. — Видно я еще не совсем отошел....

— Поэтому я и хотел поговорить с тобой вчера, — вздохнул отец. — Наверно, надо было раньше тебя предупредить. Медлил все, боялся, что твоя жизнь наперекосяк пойдет, вот и тянул. А теперь уж тянуть некуда. Расскажу, что успею.

— Да о чем расскажешь-то? — не вытерпел Павл.

Отец подергал щекой, почесал подбородок.

— Ты знаешь что-нибудь о Бессмертных?

— Ну, знаю, — пожал плечами Павл. — Секта запрещенная. Подлежат немедленному уничтожению при обнаружении. А при чем здесь Бессмертные?

— Твоя мать была одной из них, — помолчав, сказал отец. — Когда мы познакомились, у меня уже был День Ухода, а у нее нет. Мы познакомились случайно. На экскурсии, в лесу. Она была, как маленькая фея. Мы влюбились друг в друга без памяти. Кто там спрашивал тогда, как положено, есть ли у нее День Ухода или нет. Нам было так хорошо, что мы забывали даже какое сегодня число, день на улице или ночь. А потом она мне сказала...

Он замолчал, вспоминая, и неожиданно закрыл лицо руками.

— Ну, и? — нетерпеливо спросил Павл.

Отец отнял руки от лица и посмотрел на часы.

— Потом должен был родиться ты. И тебе сразу должны были назначить День Ухода. Но твоя мама сказала, что лучше убьет тебя сразу сама. Я не мог этого допустить. Я же так любил ее. Да и тебя я уже любил, хоть ты еще и не родился. Короче, мы договорились, что не будем регистрировать ребенка в Системе. А поскольку ты просто не смог бы жить без документа с Днем Ухода, то решили назвать тебя так же, как и меня, Павл Павлович. Я подал заявление об утере карточки, и мне удалось получить копию. Потом сумел проставить в ней твою дату рождения. Ты стал полноправным членом общества, но, к сожалению, с моим Днем Ухода. Мама, как ты знаешь, умерла при родах. Я похоронил ее в нашем саду. О ней так никто никогда и не узнал. Бессмертные ко мне ни разу не приходили. Своей карточкой я старался не пользоваться.

— А как же ты жил? — удивленно спросил Павл.

— Ну, моя работа приносила мне наличные. Их, хоть и не везде, но все-таки еще платят. Конечно, садовнику много не давали. Но нам хватало. Я даже смог тебя выучить. Потом ты пошел работать, стало полегче. Карточка у меня точно такая же, как у тебя, только с другой датой рождения. Как правило, на нее нигде не обращают внимания. Главное — иметь Дату Ухода. К тому же я в основном работал у знакомых, документы не всегда были нужны.