Стенли Вейнбаум - Планета-хищник

На мгновение Хэма словно парализовало, но он тут же раз— вил бешеную деятельность. Он мигом натянул на себя комбине— зон из искусственной кожи, похожей на резину, затянул ремни на мокроступах — специальных башмаках для хождения по грязи в виде огромных чаш с загнутыми краями, привязал за спину рюкзак с драгоценными стручками и, схватив со стола немного еды, выскочил наружу.

Грунт еще был почти твердым, но вот Хэм заметил, как ста— ла закипать черная почва вокруг металлических стен, куб хи— жины слегка накренился и стал медленно погружаться, пока совсем не пропал из глаз. Над местом, где прежде был его кров, сомкнулась грязь и лопнул последний пузырь воздуха.

Хэм очнулся. В центре извержения даже в специальных баш— маках нельзя было подолгу торчать на одном месте. Стоит вяз— кой жиже пусть немного плеснуть через край мокроступа — н несчастная жертва обречена: Хэм уже не смог бы оторвать ногу от грязи, и его сначала медленно, потом все быстрее и быст— рее засосало бы вслед за хижиной.

Итак, Хэм медленно пошел по кипящей трясине. Он шел осо— бой плавной походкой, выработанной за время долгой практики: надо было идти, не поднимая ног, как бы скользя по поверх— ности, и все время следить, чтобы загнутые края мокроступов выступали над грязью.

Такой способ передвижения быстро утомлял, но другого не было. Он шел, стараясь держаться к западу, поскольку темная сторона планеты находилась именно в том направлении, и если Хэм хотел найти безопасное место, то искать его следовало там, где попрохладнее. Трясина покрывала огромную площадь — он прошел не меньше мили, прежде чем наткнулся на маленький скальный выступ и его башмаки ступили на твердую почву.

По телу ручьями струился пот, а кожаный комбинезон был горячим, словно только что ,из бойлерной, но к таким неу— добствам на Венере быстро привыкаешь. Хэм отдал бы половину запаса стручков за то, чтобы поднять маску и вдохнуть глоток даже такого — туманного и влажного — воздуха, но это было невозможно, пока у него оставалось хоть малейшее желание вы— жить.

Глоток воздуха, не пропущенного через фильтры, повсюду вблизи границы Зоны Сумерек с пустыней означал быструю и му— чительную смерть. Вместе с воздухом в горло и легкие проник— ли бы миллионы спор ужасного венерианского грибка, которые мгновенно проросли бы у Хэма во рту, в ноздрях, в легких, а чуть позже — в ушах и глазах, покрыв бы в конечном счете его тело лохмотьями отвратительной плесени.

Споры даже не обязательно было вдыхать. Однажды Хэм натк— нулся на торговца, у которого плесень росла прямо из тела: бедняга умудрился распороть шов кожаного комбинезона, и это— го оказалось достаточно.

Такие условия привели к тому, что еда и питье вне помеще— ния стали на Венере настоящей проблемой: приходилось ждать, пока дождь не прибьет споры к земле, и только потом в тече— ние получаса или около того можно было есть и пить, не опа— саясь последствий. Но даже и тогда нужно было пить обяза— тельно свежевскипяченную воду, а консервы вскрывать непос— редственно перед едой. Иначе, как уже не раз случалось с Хэ— мом, добротная на вид пища могла вдруг прямо на глазах прев— ратиться в быстро растущий комок пушистой плесени. Отврати— тельное зрелище! И вся планета ничуть не лучше!

На эту мысль Хэма навел вид болота, поглотившего его хи— жину. Самые тяжелые растения тоже утонули, но на их месте уже зарождалась новая, алчная, прожорливая жизнь. Из почвы выглянули лезвия молодой травы и полезли грибы, прозванные «ходячими шарами»; и повсюду в грязи извивались мириады мельчайших скользких созданий. Они яростно пожирали друг друга, разрывали друг друга на куски, каждый из которых тут же восстанавливал недостающие фрагменты.

Тысячи разных видов, единых только в неукротимости своего аппетита. Как и большинство существ, населяющих Венеру, они обладали множеством пастей и лап; некоторые походили на ша— рики, обтянутые кожей, по всей поверхности которых открыва— лись и закрывались десятки жадных ртов, а внизу семенили не меньше сотни паучьих ножек.

Любой вид на Венере в большей или меньшей степени являлся паразитом. Даже растения, получавшие питание непосредственно из почвы, обладали плюс к тому способностью поглощать и пе— реваривать животную пищу, а некоторые подчас и охотились за животными. Борьба за жизнь на этой узкой влажной полоске земли между льдом и пламенем была настолько яростной и бес— пощадной, что не наблюдавший за ней воочию не в состоянии был даже отдаленно представить себе, что творится в этом аду.

Представители царства фауны без устали воевали друг с другом и с растительным миром. Царство флоры платило им той же монетой и порой порождало в отместку таких чудовищ, такое живое воплощение кошмара, что язык не поворачивался назвать это растением. Жуткий мир!

За те несколько секунд, что Хэм оглядывался, стоя на мес— те, клейкие ветви ползучего растения успели опутать его но— ги. Конечно, защитная ткань была абсолютно непроницаема, но ему пришлось срезать ветви ножом, и черные липкие капли сока попали на комбинезон. В этих местах сразу же пышными бутона— ми проросла плесень. Хэма передернуло от отвращения.

— Кошмарная планета! — проворчал он, нагибаясь, чтобы снять мокроступы. Затем аккуратно сложил и повесил их за спину.

И снова в путь. Хэм упорно двигался вперед, продираясь сквозь переплетения стеблей и веток, машинально уклоняясь от неуклюжих выпадов деревьев Джека Кетча, тщетно пытавшихся набросить ему на шею аркан.

То и дело он проходил мимо какого-нибудь существа, пой— манного этим деревом. Понять, к какому виду принадлежала жертва, часто было уже невозможно — все укрывали пушистые лохмотья плесени. И пока та подкреплялась пойманным живот— ным, дерево невозмутимо поглощало их обоих.

— Гнусная планета! — пробормотал Хэм, носком башмака отш— выривая в сторону нечто извивающееся — то ли животное, то ли растение, словом, паразита.

Он задумался. Его хижина стояла довольно близко от грани— цы Зоны Сумерек с пустыней. Отсюда до теневой половины чуть больше двухсот пятидесяти миль, хотя, конечно, это расстоя— ние менялось вместе с либрацией планеты. Но близко к ночной стороне все равно не подойти: там бушевали неслыханной силы ураганы. В том месте горячие Верхние Ветры сталкивались с ледяными порывами встречных ветров с ночной стороны, и в их яростном противоборстве рождался Ледяной Барьер.

В любом случае ста пятидесяти миль на запад будет вполне достаточно, чтобы дойти до региона с климатом, неблагоприят— ным для жизни плесневых грибков. А дальше идти будет значи— тельно легче. В пятидесяти милях оттуда к северу находился американский поселок Эротия, названный так, очевидно, в честь этого шаловливого сына Венеры.