Александр Ломм - Конец короля крокодилов

Не успел Салим до конца перевести рассказ Умара, как из палатки выскочил Штарк.

- Вранье! - заорал он. - Я не верю ни одному слову этого старика! В Берлине нас поднимут на смех, господин профессор, если узнают, что мы поверили такой чепухе!

- Тише, Вернер! Ради бога, тише! Разве ты не видишь, как ты перепугал наших гостей? - замахал на него руками профессор.

- Почему так кричит этот молодой оранг путтих? Не укусила лн его кобра? заботливо спросил Умар Самсури у Салима.

- Он не верит, что ты видел Зеленого Человека, УмарТуа, ответил Салим.

- Он еще молод и глуп, - с достоинством ответил Умар. Спроси седого господина, поверил ли он старому Умару, не солгавшему ни разу в жизни.

- Я верю тебе, Умар. Спасибо за предупреждение. Мы не поплывем на Пулау-Буайя. А на моего друга ты не сердись, он еще слишком молод и неопытен.

Штарк так весь и вскипел от этих слов, но промолчал и скрылся в палатке. А старик Умар, выслушав профессора и весьма удовлетворенный, стал прощаться и благодарить за угощение. Потом, сопровождаемый молчаливыми сыновьями, он бесшумно удалился в темноту ночи.

Профессор кряхтя забрался в палатку и стал готовиться ко сну. Вернер Штарк уже лежал на своем тюфяке и делал вид, что спит.

- Не сердись, Вернер, - сказал профессор. - Конечно, я не верю ни в какого Зеленого Человека. Но зачем же зря обижать старика?.. А что касается атолла Пулау-Буайя, то что поделаешь, придется нам обойтись без него. Уж коли у местных жителей с ним связаны такие поверья, то их ничем не переубедишь. Придется нам искать колонию акантастер планци[6] на других коралловых атоллах или рифах.

От этих слов Штарк подскочил на своем тюфяке, словно его подбросило пружинами.

- Никогда! Ни за что! - возмущался он. - Завтра, профессор, я один поплыву на Пулау-Буайя и привезу вам шкуру этого раджи крокодилов. Но если там ничего нет, я сумею заставить отказаться этих олухов от своих нелепых сказок и переправить нас на остров со всем нашим снаряжением!

- Ты серьезно, Вернер?

- Совершенно серьезно. Наши исследования мы будем вести на атолла Пулау-Буайя, не будь я Вернер Штарк. Завгра с утра пусть Салим наймет рыбачью пирогу и пригонит ее сюда. До атолла не более пятнадцати километров. Я успею обернуться в один день.

- Хорошо, Вернер. Завтра ты отправишься в разведку на этот таинственный Пулау-Буайя. А теперь давай спать.

И профессор задул свечу.

3

На море господствовал полный штиль. Утлая малайская пирога скользила по сверкающей зыби, подгоняемая ударами весла. Утреннее солнце уже вошло в силу.

Непривычный к физическому труду, Вернер Штарк быстро натер себе ладони и взмок от пота. Но он был зол и упрям. Позволив себе небольшую передышку, он лишь попил из фляги воды и снова взялся за весло.

Постепенно зеленые берега Сумбавы слились с горизонтом. Лишь дымящийся конус вулкана Тамборы был все еще виден.

Через четыре часа плавания пирога приблизилась к цели.

В кабельтове от Пулау-Буайя Вернер опустил весло и долго всматривался в таинственную резиденцию короля крокодилов. Но ничего особенного он не заметил. Атолл казался издали заброшенным, безжизненным клочком земли. Местами на нем виднелись пальмовые рощи. Внешние берега были круты и обрывисты. На подступах к ним, в белых шапках пены, торчали многочисленные рифы. С этой стороны пристать невозможно. Придется поискать вход в лагуну. Вернер снова решительно взялся за весло и погнал пирогу вперед.

Когда до атолла оставалось не более сотни метров, Штарк почувствовал вдруг, что сердце его начинает странно замирать. Что это? Неужели страх?.. Память тут же восстановила весь рассказ старика Умара о таинственном Зеленом Человеке.

- Чепуха! - громко произнес Вернер и еще энергичнее заработал веслом.

Но страх не проходил. С каждым ударом весла он все сильнее овладевал сердцем, наполнял его каким-то томительным трепетом. Вернер почувствовал, как все внутри у него начинает мучительно сжиматься, как слабеют и дрожат натруженные руки. Никакой причины для страха он не видел. Что за чертовщина!.. В нем вскипело неистовое бешенство. На несколько минут ощущение страха отступило, размылось. Движение пироги ускорилось. Она как птица летела по волнам вдоль крутого берега, старательно обходя отмеченные бурунами рифы.

А вот и вход в лагуну. Лодка свернула в узенький проливчик, с почти сомкнувшимися коралловыми берегами. Еще с десяток ударов веслом, и лодка заскользила по совершенно спокойной зеленоватой поверхности просторной лагуны.

Размышлять и выбирать было некогда. Увидев удобное для высадки место, Вернер изо всех сил погнал к нему пирогу. Словно одержимый, выскочил он на берег и выхватил флягу с водой. Он с трудом разжал сведенные челюсти, чтобы напиться. Зубы его несколько раз лязгнули о горлышко фляги. Расширившиеся зрачки блуждали по сторонам, ничего не видя. Ноги в коленях подгибались, руки дрожали, проливая воду.

Вода принесла некоторое облегчение. Во всяком случае, мозг снова начал работать. Но беспричинный страх не проходил. Во рту мгновенно снова пересохло, лоб покрылся холодной испариной.

Схватив ружье, Вернер диким взглядом обшарил сонную поверхность лагуны, ослепительно сверкавшую в лучах полуденного солнца, затем быстро повернулся к зеленой пальмовой роще. Все вокруг мирно дремало в полном безветрии, но Вернеру казалось, что какая-то неведомая чудовищная опасность неумолимо надвигается на него со всех сторон. Ему стоило огромных усилий вытащить пирогу на берег и заставить себя двинуться в глубь острова.

Роща встретила Вернера глубокой тишиной. Даже не верилось, что эти пальмы, кустарники и травы настоящие. Они, словно каменные, оцепенели в полной неподвижности.

Пройдя несколько шагов по опушке, Штарк увидел тропинку, которая вела в глубь рощи. Еле передвигая ослабевшие ноги, он пошел по этой тропинке. С каждым шагом страх возрастал. Внутренний голос кричал: "Назад! Опасно!" Сердце било в набат. Но, собрав всю волю, закусив до крови губу и обливаясь холодным потом, Вернер продолжал идти вперед. Каждый шорох в чаще, вызванный падением созревшего плода с пальмы, каждая треснувшая под ногой ветка больно хлестали по нервам, заставляли вскидывать ружье и замирать в тревоге.

Пустынная безжизненность рощи была непонятна и лишь увеличивала болезненное томление. Хоть бы одно насекомое затрещало крыльями! Хоть бы одна птица чирикнула в зеленой листве!..

Думал ли Вернер в эту минуту о загадочном Зеленом Человеке? Скорей всего, нет. Он не думал вообще ни о чем. Весь его разум, вся его воля были без остатка мобилизованы на борьбу с неотступно нарастающим животным страхом. Он шел вперед, как заведенный автомат.