Юрий Васильев - Цветок лотоса

Это был первый полет по тоннелю времени. Открытие академика Ларина позволило людям шагнуть в такие бездны Вселенной, о которых раньше могли только догадываться. Световой год перестал быть мерой расстояний, потому что скорость «Двины» была почти мгновенной. Но даже это почти, помноженное на расстояние до ближайшей галактики, оборачивалось ста земными годами…

Вчера во время ужина Ларин сказал:

— Далековато, конечно… Но вы хоть отдаете себе отчет, что лучу света понадобилось бы на этот путь гораздо больше времени?

— Отдаем, — сказал Дронов. — Нас это очень радует. Если оставить в стороне физическую абсурдность такого сравнения.

— Ну, зачем тонкости, Саша? Луч, конечно, сам по себе, мы… то есть вы в данном случае, сами по себе. Важно другое! — Он поднялся — высокий, важный, плечистый, с густой бородой и добрыми глазами взрослого ребенка, который и сам слегка удивлен, что он гений, но тем не менее знает это и ни от кого скрывать не намерен. — Важно другое, друзья мои! Ну, тут ничего не сделаешь, дальняя дорога имеет свои неприятности, одна из них та, что мы с вами видимся в последний раз — мне это, Саша, поверьте, более грустно сознавать, чем вам, правда? Но я верю, а лучше сказать — знаю, что дорога ваша не окажется напрасной. За это я и поднимаю свой тост!

Сидевшая рядом с Дроновым чья-то дочка или внучка сказала:

— Саша, а может получиться, что, вернувшись, вы женитесь на моей правнучке? Может ведь, правда? Значит, я — ваша прабабка. Вот здорово!

Дронов очистил апельсин и протянул его девушке.

— Ешьте фрукт и сидите спокойно. Не будете вы ни моей тещей, ни моей прабабкой. Мне жениться нельзя. По Уставу.

— Потому что — дорога?

— Поэтому.

— А на той планете… Ну, как ее? В созвездии Бениты, там вы можете на ком-нибудь жениться? Они, как вы думаете, похожи на людей?

В том-то и дело — похожи ли?.. Через два года они ступят на планету, которая, по данным анализа ноносферы, населена разумными существами. Еще через два года вернутся назад. Это по времени звездолета. А по земному времени — через сто лет. Но уже сейчас человечество больше всего волнует вопрос — похожи ли они на людей?

Очень хочется, чтобы были похожи…

Дмитрий шел по гулким полутемным коридорам, обтянутым пластиком, и, несмотря на то, что пол был эластичным, поддающимся под ногами, негромкое, но отчетливое эхо его шагов раздавалось по всему кораблю. Слишком тихо было вокруг. Так тихо бывает только перед полетом, когда все выверено десятки и сотни раз, все отключено, и огромный корабль, нацеленный в небо, отдыхает перед стремительным прыжком.

Дмитрий спустился вниз, на стартовую площадку. Отсюда хорошо было видно, как начинает приходить в движение сложное хозяйство космодрома. Медленно разворачивалась в зенит огромная чаша локатора, подъезжали и отъезжали контейнеры с грузом, сновал черный аэроход диспетчера, а еще дальше, у самого горизонта, набухало небольшое серебристое облако — это мудрили метеорологи, включившись в общие хлопоты.

И только «Ариэль», поставленный на вечный якорь в самом дальнем конце космодрома, был по-прежнему спокоен и невозмутим. Первый корабль, развивший субсветовую скорость, первый посланец человечества в Дальний Космос, он не мог больше летать. И люди оставили его здесь, на гремящей земле, у кромки барьера, отделяющего покой от вечности, поставили, чтобы он провожал и встречал тех, кто идет вслед за ним.

Он был прикован к бетону цепями, отлитыми из фотонного привода. Дмитрий с грустью подумал, что когда «Двина» вернется на Землю, она тоже больше не сможет летать. А если и сможет, то это будет смешной и неуклюжий полет — к тому времени люди построят корабли лучше, чем «Двина». Быстрее, чем «Двина». И тогда его «Двину» тоже прикуют к земле цепями, отлитыми из гравитационного привода…

Он подошел к массивной ноге амортизатора. На высоте человеческого роста был оттиснут небольшой барельеф — марка завода вспомогательного оборудования. Завод находился где-то в дельте Волги, там, где в зарослях лотоса жили пеликаны. Почему-то именно цветок лотоса выбрали строители для своего фирменного знака. Цветок лотоса в хрупких ладонях женщины.

Брат Александра, приезжавший как-то взглянуть на «Двину», долго смотрел на эмблему. Потом сказал:

— Это, конечно, случайность. Но ты знаешь, цветок лотоса — это символ забвения. Мы с тобой взрослые мужики, нам что… А девушкам надо опасаться космонавтов, уходящих к звездам. Ты понял мою мысль?

— Понял, — кивнул Дронов. — Я давно понял.

Динамик внутренней связи откашлялся, прохрипел что-то (это на пульте диспетчера проверяли канал), потом громкий голос сказал:

— По программе Шестой галактической объявляется готовность номер три. Командира Шестой галактической просят к пульту диспетчера.

Дмитрий погладил рукой барельеф. Брат прав. Уходящие к звездам не должны принимать из женских ладоней прохладные лепестки лотоса. По крайней мере, пока они летают к звездам.

А через сто лет — посмотрим…

Было два часа пополудни.

День стоял жаркий, солнечный, и Ратен, пройдя пешком почти весь город, чувствовал себя разбитым. Рубашка прилипла к телу, во рту было сухо и шершаво, как будто он жевал песок. Можно было сесть в машину, но он шел пешком, чтобы устать и успокоиться. Слишком уж все было неожиданно. Всего два цикла прошло с тех пор, как он летал к Земле, двадцать пять земных лет, и вот сейчас они стоят перед фактом столь неожиданным, что мозг отказывается его воспринимать.

Более двух тысячелетий прошло за это время на Земле! Сейчас можно сказать, что от первого шока они оправились. Не все, конечно, и не до конца, но стало уже привычным, что невероятное случилось. Хотя почему невероятное? Просто случилось то, что раньше не случалось, но случиться могло. Вероятность сбоя во времени, по подсчетам физиков, исчезающе мала, но она есть, поэтому лучше говорить о неожиданности событий, чем об их невероятности.

Сейчас кое-что проясняется. Физики, правда, народ скрытный, но в кулуарах уже поговаривают, будто целый галактический район попал в гравитационную ловушку, а это значит, что все летит кувырком. Время и пространство так закручиваются вокруг себя и между собой, что не поймешь, где вчера, где завтра, что произошло, а что еще должно произойти; причины и следствия меняются местами, и только физики с их изощренным математическим аппаратом как-то ухитряются все это приводить в человеческий вид.

Впрочем, разрыв во времени — это всего лишь деталь. Уготованный природой случай. Поломка в небесном хронометре. Но эта поломка дала им возможность буквально воочию увидеть историю чужой планеты. И увидеть дело рук своих…