Деремп - Белые дьяволы

— Вот видишь, — сказал Венаск Сейнтрасу, — если бы репортеры узнали о таком скандале, тебе бы пришлось застрелиться от стыда.

— Ты прав, товарищ. Я и теперь готов умереть.

— Умирать нечего, а придется еще по-работать над дирижаблем.

Сейнтрас, что называется, поджал хвост и с удвоенным жаром принялся за дело.

— Опыты с обыкновенным баллоном мы сделаем в той деревушке близ Югорского пролива в Карском море, откуда Нансен начал свои исследования полярных стран.

В самоедской деревушке Венаск и Сейнтрас собрали части аппарата при помощи нанятых работников, которые оказались честнейшими, благочестивейшими и простодушнейшими пьяницами.

Недели было достаточно, чтобы привести в порядок дирижабль.

Энтузиазм Венаска возрастал, а Сейнтрас падал духом.

Принесена была корреспонденция на имя Венаска. Разбирая письма и газеты, он наткнулся на извещение об американце Вельмапе, который собирается на северный полюс тоже на дирижабле.

— Вот смотри! — закричал Венаск своему другу. — Если мы будем мямлить и медлить, то нас опередят.

Сейнтрас прочитал и изменился в лице. Энтузиазм охватил его.

— Нет, нас не опередят! — закричал он: — а мы вернемся раньше, чем он отправится. Первый достигнет полюса Сейнтрас. Он водрузит на нем французское знамя. В путь, как можно скорей!

Когда все было готово, Сейнтрасу захотелось, чтобы жившие в деревушке соловецкие монахи благословили экспедицию.

— Для чего?

— Как для чего? Это будет историческая сцена. Надо будет сделать моментальный снимок, и потом его воспроизведут в журналах. И, кроме того, не спорь. Религия все-таки имеет значение… Так или иначе, а мы отправляемся к чорту в зубы!

По внешнему виду дирижабль не отличался от тех баллонов, которые были построены в последние годы. Впрочем, размеры его были исключительные: он имел семьдесят пять метров в длину и двадцать в ширину. Оригинальной особенностью его внутреннего строения было снабжение его целой системой змеевиков, так что теплый газ, выходя из мотора, не пропадал и сначала согревал корзинку с каютами, а потом поднимался по другой системе змеевиков, помещавшейся внутри баллона, и только тогда уже, отдав всю теплоту машине без всякого риска воспламенения водорода, удалялся в свободный воздух. Кроме того, на дирижабле имелся значительный запас сгущенного водорода, и достаточно было открыть кран, чтобы придать новую энергию машине, не прибегая к выбрасыванию балласта. А при отсутствии балласта легко было отделать каюты со всевозможной роскошью и комфортом, и, чтобы оболочка была прочнее, дать ей алюминиевую основу.

Корзинка представляла собою настоящий маленький домик, с двумя комнатами. В одной находился Сейнтрас, он же механик и рулевой, и в ней сосредоточены были запасы масла, эссенции, воды, а также торчали ручки, краны и кнопки для управления дирижаблем. Дверь выходила на открытую галерею, по которой можно было добраться до мотора. В другой комнате стояла узенькая кушетка, очаг, на котором Венаск приготовлял обеды и ужины, и тут же были ящики с провизией. Путешествие на таком воздушном судне не обещало ничего, кроме удовольствия, и было совершенно безопасно.

Огромная машина качалась над землею, удерживаемая канатами. Когда канаты были перерезаны, она не сразу двинулась. В ход пущен был мотор, согревший и расширивший водород, и дирижабль двинулся вверх. Сейнтрас и Венаск забыли все свои ссоры, восторг охватил их, и руки крепко соединились в порыве признательности и умиления.

Шар послушно сошел на землю. Целый ряд опытов был произведен над ним, и все они увенчались блестящим успехом. Пришлось сделать лишь незначительные исправления.

На земле Франца-Иосифа было решено сделать последний привал, и оттуда направить полет к полюсу.

Сейнтрас и Венаск полетели на полюс 18-го августа 1905 года.

— Теперь могу сказать, что я прожил жизнь небесполезно, и мы показали человечеству пример почина и сильной воли! — вскричал Венаск за завтраком на второй или на третий день после полета.

Сейнтрас, вошедший уже в свою колею, неисправимый в своем тщеславии, произнес:

— Что все это в сравнении с теми овациями, которые нас ожидают, когда мы вернемся с полюса в Париж!

Венаска передернуло.

— Конечно, — отвечал он, — но надо еще добраться до полюса. Мы находимся в поясе страшных холодов.

— И не замерзаем! Посмотри на мой герметический способ: дверь открывается и закрывается — и не замерзает, и ни малейшего дуновения. Давай, еще раз позавтракаем, что-ли?

Мотор однообразно шумел, каюта слабо качалась. Хотелось спать и хотелось есть.

— Повар, скорей поворачивайся! — приказал Сейнтрас.

— Я не успеваю на тебя готовить.

Не желая ссориться с компаньоном из-за пустяков, Венаск согласился, что Сейнтрас — начальник экспедиции, а он — только повар. Консервы надо было только разогревать на электрической плите. У воздухоплавателей было в запасе много сухих пирогов, варения, старых вин, сгущенного молока и бисквитов. Они взяли с собою также несколько окороков.

Сейнтрас пожирал завтрак за завтраком с неимоверным аппетитом и еще больше пил. В каюте часто хлопали пробки и пенилось шампанское.

Мелькали дни, белые, похожие друг на друга, зловеще-тихие. Шар приближался к полюсу.

Однажды Сейнтрас лежал на кушетке и смотрел, как Венаск поджаривал ломтики ветчины в соусе томат.

— Ха, ха, ха, ха!

— Чему ты смеешься?

— Воображаю, что бы мы делали, если бы не взяли с собою столько коньяку и рому.

— Я же, однако, почти не пью.

— Ты пай-мальчик, что и говорить!

— У меня и без того работает воображение. В самом деле, Сейнтрас, что мы найдем на полюсе?

— Земную ось, разумеется.

— Нет, серьезно?

— Я серьезно говорю. Нам придется облететь вокруг ее рукоятки, и только — как бы ее не столкнуть с места, а то, ведь, чего доброго, произойдет страшная катастрофа.

— Вижу, Сейнтрас, что ты недурно зарядился шампанским.

— Сам Юпитер в моем положении напился бы, как сапожник… Нет, вот что: на рукоятке земной оси мы выгравируем наши имена на память о нас отдаленнейшим потомкам… А, между тем, хорошо было бы также отбить несколько кусочков земной оси и привезти с собою в Париж и раздать друзьям в подарок.

Это самое фантастическое, что я могу придумать… Подай-ка мне еще бутылочку!

Огромная машина шла вперед без всяких приключений. Легкость, с какою она двигалась, раздражала Венаска и Сейнтраса. По-видимому, победа увенчает их дирижабль без всяких препятствий. Уже через тридцать три часа после отлета они достигли крайнего пункта, до которого дошел Нансен… Теперь вокруг баллона простирались необозримые девственные пространства.