Владимир Михановский - Око вселенной
– …Повышение мощности ионных дюз на целых двенадцать единиц тоже ничего не дало, – говорил капитан. – Главная опасность в том, что мы ничего не знаем о причинах торможения «Ренаты». Мы в ловушке, но ещё не знаем в какой. Таково положение. Прежде чем что-либо решать, я хотел бы посоветоваться с вами. Прошу высказываться.
Обсуждение длилось минут двадцать. Решено было больше не тратить времени на выявление причин торможения.
– Итак, – подытожил капитан, – сделаем ещё одну попытку вырваться из опасной зоны. Через пятнадцать минут будут включены на полную мощность все дюзы «Ренаты»…
Капитан постучал по столу, призывая к вниманию.
– Приказываю всем надеть противоперегрузочные костюмы и занять свои места. Объявляю готовность номер один!..
– Антуанетта! – Стафо остановил девушку, вместе со всеми спешившую к выходу. – Пойдём со мной!
– Куда?
– В рубку два. Там есть второе противоперегрузочное кресло.
– У меня в отсеке оно тоже есть.
– Зато будем рядом. Тебе ведь сейчас необязательно быть в биолаборатории.
Девушка на секунду заколебалась.
– Нет, Стафо… Я должна успеть обезопасить от перегрузок несколько установок.
– А манипуляторы? – напомнил Стафо, в нетерпении переминаясь с ноги на ногу.
– Что-то не доверяю я им. Лучше сама все проверю, а то сердце будет не на месте.
* * *В головной рубке воцарилась тишина, в которой чёткие удары хронометра казались необычайно гулкими.
– До включения дюз манёвра остаётся две с половиной минуты, – произнёс капитан, наклонившись к мембране. – Доложите готовность.
– Готов! – произнёс Карранса, застывший у пульта управления «Ренаты».
– Готов!.. – бросил Стафо, не отрываясь от штурманского экрана.
Когда все отсеки доложили о готовности, капитан кинул последний взгляд на индикатор скорости корабля. Проклятая серебристая точка успела сместиться уже так далеко в сторону, что между нею и вертикалью свободно уместилась бы ладонь.
– Включить дюзы манёвра! – скомандовал капитан, и Карранса повернул до отказа рукоятку мощностей.
Плотная волна перегрузок навалилась на людей, наливая свинцом тело, придавливая каждого к спинке противоперегрузочного кресла. На автоматически включившемся экране обзора перед капитаном возник стройный, как бы летящий силуэт «Ренаты». Из дюз манёвра её вырывалось ослепительное пламя, языки которого терялись в бесконечности. Пламя было особенно ярким на фоне вечного мрака космоса. Кустики антенн кругового наблюдения по бокам и на носу «Ренаты» равномерно вращались, посылая изображения на бесчисленные экраны головной рубки.
Всё было как обычно. Необычным было только одно: общая мощность двигателей никак не соответствовала фактической силе тяжести на корабле. Последняя была гораздо меньше расчётной…
Капитан коротко переговорил с гравистом, и тот подтвердил его наихудшие опасения.
При такой мощности дюз люди должны были бы буквально вдавиться в спинки своих кресел, не в силах рукой пошевелить. По расчётам Джеральда Иварссена, ускорение силы тяжести должно было составить величину порядка пяти Ж, а между тем стрелка ускорений показывала едва 1,9…
– Похоже, кто-то могучей рукой схватил сзади корабль и удерживает его, – пробормотал капитан, не отрывая взгляд от серебристой точки. Минуты тянулись так долго, что, казалось, время застыло.
Медленно-медленно двинулась серебристая точка в далёкий путь к чёрной вертикальной нити. Она ползла настолько нехотя, что хотелось подтолкнуть её.
Прошло полчаса, и сила тяжести на корабле начала ослабевать. Люди в рубках почувствовали невыразимое облегчение. Но это не радовало их: ведь это означало, что «Рената» крепко прикована к чему-то неведомому, и это неведомое цепко удерживает её в своих смертоносных объятиях…
Серебристое пятнышко, не пройдя и полпути, замедлило движение, затем и вовсе замерло, после чего медленно поползло назад, прочь от чёрной вертикальной нити…
* * *Прошло уже четверо суток с той минуты, как серебристая точка, движение которой впервые заметил пилот Карранса, начала свой роковой путь.
Двигатели манёвра исчерпали свой ресурс и выключились. Ионные двигатели «Ренаты» продолжали работать на полную мощность. Несмотря на это, скорость пульсолета катастрофически падала. При столь мизерных скоростях, конечно, не могло быть и речи о том, чтобы включить пульсатор.
Большой совет корабля заседал недолго.
– При максимальном режиме сгорания топлива нам хватит ненадолго, – заявил Карранса, тяжело поднявшись с места. Веки его покраснели от недосыпания, под глазами обозначились мешки. Он был первым пилотом корабля, и в странной и опасной ситуации, которая сложилась, ему доставалось больше, чем другим.
– Конкретней, – попросил капитан.
– Вот данные, полученные от головного электронного мозга. – Карранса протянул капитану несколько узких пластиковых полосок, испещрённых цифрами. Карлос Санпутер низко наклонился над ними, с минуту изучая. Затем передал другим.
– Та-ак, – протянул Стафо, – цифры довольно красноречивы. За три-четыре месяца такого режима сожжём все до капельки.
– Другими словами, мы не знаем, какая сила взяла нас в плен, – продолжил капитан. Слова его тяжело падали в напряжённой тишине. – И потому я считаю, что двигатели корабля следует полностью выключить.
– Выключить?! – не удержавшись, воскликнула Антуанетта. В первое мгновение ей показалось, что она ослышалась.
– Да, полностью, – подчеркнул капитан. – И лечь в дрейф до полного выяснения причин, – он помедлил, – причин торможения.
Люди зашумели.
– Выключить двигатели «Ренаты» означает самоубийство, – бухнул Стафо, словно бросаясь в холодную воду. – Нам тогда всем не выбраться со дна этой потенциальной ямы.
– Что же вы предлагаете, Стафо? – спросил капитан. Сжечь сначала остатки топлива, а потом опять-таки скатиться на дно ямы, но уже будучи абсолютно беспомощными?
Стафо подавленно умолк.
Мало-помалу с парадоксальным предложением капитана согласились все.
Антуанетта смотрела на Иварссена, полная дурного предчувствия. Хотя лицо «человека с железными нервами» было непроницаемым, в глазах его угадывались недоумение и растерянность. На какой-то миг девушке показалось, что действие происходит в замедленном сне и все это – мерцающие стены отсека, озабоченные лица товарищей, даже преданный взгляд Стафо, устремлённый на неё, – призрачно и нереально.
Взоры экипажа обратились к Скале.
Все понимали, что в складывающейся ситуации фигура грависта становится заглавной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});