Александр Казанцев - Том 3. Планета бурь. Фаэты

Современник Дарвина, одновременно с ним пришедший к теории естественного отбора, Альфред Рассел Уоллес, статью которого о принципах эволюции всего живого Дарвин получил, уже двадцать пять лет работая над все еще не опубликованной им теорией видов, первый обратил внимание на необъяснимую пропасть, отделяющую человека от остального животного мира. Это Уоллес задал вопрос: «Откуда взялся у человека мозг?» – имея в виду скачкообразное количественное и качественное отличие мозга человека от мозга остальных животных. Во всем согласный с Дарвином в отношении эволюции живых существ, Уоллес склонен был сделать для человека исключение, объяснив непостижимо быстрое его развитие божественными силами.

Дарвин темпераментно отвечал Уоллесу: «Нет, нет и нет!» – но располагал в ту пору недостаточными доказательствами.

Доказательств и в наше время мало, однако наука ищет их, они должны быть, их надо найти и, быть может, не только на Земле!

Палеонтолог и антрополог профессор Богатырев, конечно, был законченным и убежденным материалистом, но не только отвергал божественное вмешательство в формирование прямостоящего двуногого млекопитающего, но и склонен был не замыкать Дарвинову теорию на одной лишь планете Земля. Он был убежден, что именно на других планетах, где жизнь в тех или иных формах будет обнаружена, можно найти недостающую ступень лестницы эволюции.

Эта неукротимая жажда поиска привела его вполне закономерно в лунные исследовательские экспедиции. Он участвовал в них и изучал примитивные формы жизни на дне кратера Платона, ускользнувшие от внимания первых людей, ступивших на Луну. Он написал целый трактат о так называемой «лунной плесени», обнаруженной на краю глубокой трещины знаменитой лунной экспедицией Петра Громова.

Но дальнейшие исследования автоматическими аппаратами планет солнечной системы не принесли профессору Богатыреву желанного удовлетворения. Все меньше и меньше оставалось надежд на то, что жизнь в ее высших формах будет наконец обнаружена вне Земли.

Но убежденность его не была поколебима, просто он связал дальнейшую свою деятельность с исследованием более далеких миров и стал пропагандистом звездного полета, возглавив в конце концов Всемирную звездную экспедицию на звездолете «Земля».

И вот здесь, у Солнца-2, он рассчитывал найти то, о чем мечтал.

Было немало споров, куда послать исследовательские корабли. Их было три. Предлагали отправиться сразу на три планеты «земной группы». Но Богатырев восстал против этого. Он не хотел распылять силы.

И было принято решение, что все три корабля, два с европейскими экипажами и один с американским, полетят на Венеру-2, где Богатырев рассчитывал обнаружить «юность» Земли. На Земле-2, вероятно, был более ранний период развития, чем на родной Земле, поскольку никаких радиосигналов на ней обнаружено не было, впрочем, так же, как и на всех остальных местных планетах.

Богатырев распорядился переправить с звездолета его личный зверинец, за которым он сам ухаживал, на командорский корабль «Знание».

Заботливо обхаживал и кормил он своих питомцев в «Ноевом ковчеге», как прозвал он отсек космического зверинца с подопытными животными. Его любимицу сибирскую лайку Пулю, страдавшую от невесомости (на корабле не было искусственной гравитации, как на звездолете), пришлось привязать за попонку к полу.

Зато кошка Мурка с видимым удовольствием плавала по воздуху. Она принесла в пути пятерых котят от оставшегося на звездолете кота. И эти новые космоплаватели не представляли себе иных условий, кроме невесомости. Пара мышей ловко приспособилась к потере веса, а варана приходилось кормить, обязательно имитируя перед ним прыжки якобы живой еды, иначе он ее как пищу не воспринимал. Голубь же на ракетном корабле утратил всякую способность летать.

Крохотным оранжевым полумесяцем, как маленькая Луна в последней четверти, вставала в окне корабля желанная Венера-2, планета-близнец земной Венеры, которая оказалась столь непохожей на все предположения о ней как о сестре Земли. Но у Богатырева оставалась надежда, что здешняя Венера находится в другой стадии развития, чем околосолнечная, и исследователи, быть может, и впрямь встретятся здесь с одним из периодов развития, сходных с давними земными геологическими эрами. Если же здешняя Венера будет столь же неприютна, как и ее далекая тезка, то экспедиция последовательно направится на местные Землю-2 (третью планету), потом на Марс-2 и, наконец, на Фаэтон-2, который, не в пример земному, не успел еще разрушиться.

Флагманский корабль «Знание» замыкал цепочку из трех кораблей-разведчиков. Впереди шел европейский корабль «Мечта», в середине, ближе к «Знанию», летел американский корабль «Просперити», знаменуя собой славную традицию совместных советско-американских полетов, начатых когда-то орбитальным полетом «Союза» и «Аполлона».

С момента, когда эти три корабля покинули исполинский звездолет, космонавты уже не называли местные планеты Венера-2 или Марс-2. Они называли их просто земными именами, а звездолет был для них Землей.

Корабли летели не к Венере, а впереди нее, по собственной эллиптической орбите вокруг Солнца, на какой позади находился и звездолет «Земля». Венера должна была как бы догнать разведчиков; тогда все три корабля станут спутниками планеты, звездолет же пройдет мимо, оборачиваясь вокруг звезды. Планету предварительно изучат с высоты. И уже потом флагман «Знание», взяв американцев с «Просперити», опустится на поверхность Венеры. «Мечте» и «Просперити» предстояло остаться спутниками планеты на все время исследований ее поверхности, неся на себе топливо на обратный путь до звездолета, который через цикл, составляющий около двухсот земных дней, совершит оборот вокруг Солнца-2 и вернется к своим кораблям-исследователям. Флагман же, произведя спуск и подъем, все свои запасы топлива израсходует полностью.

Так было намечено, но…

Все изменило страшное, сообщение…

Радист корабля Алеша, бледный, с окаменевшим лицом, появился в проеме радиорубки, словно не решаясь войти в кабину управления, где сидели в креслах, прозванных зубоврачебными, пристегнутые из-за несносной невесомости ремнями командор Богатырев и инженер Добров, углубленные в программирование электронно-вычислительной машины. Алеша одним взглядом передал Илье Юрьевичу все, что случилось.

Богатырев резко повернул вращающееся кресло, стал торопливо отстегивать ремни.

Алеша переминался с ноги на ногу. Магнитные подошвы, которые притягивали его к полу, пощелкивали.