Эндрю Свонн - Акция возмездия

— Вы плохо себя чувствуете, сэр?

До Дмитрия дошло, что он оборвал фразу на середине.

— Нет-нет. Со мной все в порядке. Я просто думаю, Амброуз. Я хотел сказать, что долбрианцы достигли в своем развитии величайших высот — по сравнению с нами их можно считать богами — и все же уничтожили себя. Тогда что уж о нас говорить? Какие у нас шансы на то, чтобы выжить?

— Вам известен ответ на этот вопрос, сэр?

Дмитрий горько улыбнулся.

— Видимо, в природе мыслящих животных заложена установка творить Зло. Именно Зло в конечном счете и уничтожит нас.

Амброуз непонимающе уставился на него.

— Тебе следует осознать это, Амброуз, — сказал Дмитрий. — Мы пробираемся через творимое нами Зло каждый день. Впрочем, ты, может быть, и нет, а я-то уж точно. Сто шестьдесят лет коллективного Зла человечества — вот что я такое.

— Вам виднее, сэр.

— В один прекрасный день тебе, возможно, придется не согласиться со мной, Амброуз. — Дмитрий присел на корточки и вытащил из грязи зеленый спутанный пучок «демонической травы». Она неохотно вырвалась из почвы и потянула за собой частично разложившиеся кусочки камня и с десяток насекомых-симбиотов, которые поддерживали ее простейшую экосистему. Дмитрий раскрошил пучок пальцами, давя крошечных белых насекомых.

— Что бы ты предпринял, если бы я попытался убить себя?

По лицу Амброуза, пробежала болезненная тень.

— Сэр…

— Думаю, у тебя были бы кое-какие проблемы. Тебе пришлось бы наплевать на свое программирование и воспользоваться остатком твоего мозга, чтобы найти надлежащий выход.

— Не надо так говорить, сэр. — Амброуз с трудом ворочал языком.

Дмитрий отряхнул с пальцев травинки.

— Не волнуйся. Я слишком хорошо знаю, какой бардак начнется в Конфедерации после моей смерти. Я не позволю себе умереть. «А если и позволю, то лишь после того, как буду полностью убежден в том, что мой возможный преемник не хуже меня», — подумал он.

Выражение боли исчезло из глаз Амброуза.

— Меня многие считают монстром, — продолжал Дмитрий, — и в первую очередь я сам. Но все же у меня остался кусочек души.

Амброуз вернулся в свое обычное, спокойно-настороженное состояние.

— Да, сэр, — кивнул он.

Дмитрий поднялся с корточек, чувствуя, как хрустнули коленные суставы.

— Помни, что ты должен служить моему преемнику так же хорошо, как служишь мне, Амброуз. Ты меня переживешь.

— Возможно, сэр.

Дмитрий вздохнул и, повернувшись, двинулся назад к аэрокару. Сегодня он уже достаточно насмотрелся на Лицо.

— Ты помнишь Хелен, Амброуз?

— Нет, сэр.

— Конечно, не помнишь. Ведь это для тебя несущественно. Ты не запоминаешь того, что для тебя несущественно, верно?

— Да, сэр.

— Впрочем, ты мог ее и не знать. Я имел с ней дело лет пятнадцать назад, а вскоре мне придется иметь дело с ее близнецами.

— Сэр?

Они подошли к аэрокару, и Дмитрий устало оперся на капот двигателя. «Нужно было все же надеть респиратор».

— Эскалация Зла, Амброуз. Грехи отцов и все такое… — Дмитрий умолк и перевел дыхание. Через пару секунд тело его сотряслось от приступа болезненного сухого кашля, голова закружилась, а на глазах выступили слезы.

Амброуз мгновенно подскочил к хозяину.

— Назад! — отмахнулся тот от телохранителя тростью. — Со мной все в порядке! Никаких докторов на этой неделе. Они просто заменят еще один орган.

— Вы уверены, сэр?

Дмитрий кивнул, борясь с головокружением, потом скользнул в открытую дверцу аэрокара. Амброуз занял место водителя. Дверь летательного аппарата с шипением закрылась; и через полминуты, когда давление в салоне восстановилось, Олманов почувствовал себя немного лучше.

Он выглянул в окно, еще раз взглянул на Лицо и подумал, что, возможно, видит Его в последний раз. Оставалось только надеяться, что врачи сумеют продлить ему жизнь настолько, чтобы он смог найти подходящего преемника.

Жить дольше Дмитрий, собственно говоря, и не хотел. Он и без того прожил уже слишком долго.

Он видел расцвет и закат Земного Союза и насильственную депортацию людей с Земли. Он был свидетелем появления первых звездолетов с тахоприводами и последующего рывка человечества в Глубокий Космос. Со времени его рождения люди основали колонии на множестве инопланетных миров. В течение его жизни марсианскую атмосферу сделали пригодной для дыхания, и большинство землян устремилось к звездам.

Слишком много важнейших исторических событий для жизни одного человека.

Он являлся главой Земного Исполнительного Комитета, которому подчинялись секретная полиция, армия и силы специального назначения Конфедерации, состоящей из восьмидесяти трех планет. Дмитрий Олманов и ЗИК олицетворяли собой единственную централизованную власть над всеми этими восьмьюдесятью тремя планетами. Восьмьюдесятью тремя независимыми правительствами, которые с радостью разорвали бы Конфедерацию на кусочки, если бы не дипломатическая политика ЗИК, удерживающая, подобно тонкому слою клея, этот политический союз от распада.

— Отправляемся, Амброуз. У нас совещание. Аппарат взмыл в воздух, и Дмитрий добавил: — Когда-нибудь я из-за тебя опоздаю на свои собственные похороны.

На довольно приличном расстоянии от взлетевшего аэрокара Олманова, в марсианском горном образовании — которое могло быть еще одним долбрианским артефактом или просто выветренным гребнем горы — одинокая фигура опустила бинокль. Человек знал, что подвергнул себя большому риску, настолько приблизившись к Дмитрию, которого сопровождало существо по имени Амброуз. Фактически он только сейчас вспомнил, сколь велик был риск. Он почти забыл о прирученном големе [1] Дмитрия.

Нет, не забыл, просто не захотел вспоминать. Как и многое другое. Человек взглянул на тусклую хромированную кибернетическую кисть своей правой руки. Она была покрыта шрамами и «оспинами» от долгих лет пользования… как и одна из механических ног человека, тоже потускневшая.

Незнакомец отошел за скалу, чтобы его не заметили со стороны аэрокара Олманова. Совсем ни к чему было так рисковать. Дмитрия, могущественнейшего чиновника Конфедерации, могла сопровождать усиленная охрана, а не один личный телохранитель.

Человек положил бинокль в футляр и стоял некоторое время недвижимо, чуть пригнувшись, выжидая, пока летательный аппарат главы ЗИК не скроется за марсианским горизонтом. Хорошо, что служба безопасности ЗИК не разыскивала его.

Его никто не разыскивал.